Запретная королева - Анна О'Брайен

о том, что у меня есть жена. В дальнейшем я не стану за это извиняться, Екатерина; иногда запросы войны будут для меня на первом месте. Я не желал бы причинять вам боль и заставлять чувствовать себя менее важной для меня, чем есть на самом деле. Вчера ночью мне просто не хотелось причинять вам лишние страдания. Вы так ждали этого дня! Но будут другие рыцарские турниры, обещаю вам. А со двора я отослал вас для вашей же собственной безопасности. Вы меня понимаете?

Я вздохнула, и он наконец-то улыбнулся.

– Думаю, я обошелся с вами нехорошо. Из-за собственной озабоченности, из-за эгоизма – называйте, как хотите. И я прошу у вас за это прощения, моя дорогая жена.

– Я все понимаю. И с радостью вас прощаю. – Меня изумили его извинения, искренность его слов и выражение его лица.

– Я хочу, чтобы ближайшие несколько недель вы были со мной.

– И я тоже очень этого хочу, – с готовностью отозвалась я.

– Нам с вами нужно лучше узнать друг друга.

Генрих поцеловал меня прямо в губы и поклонился, прижав руку к сердцу. Ему ни за что не догадаться, как этот простой жест помог мне преодолеть неуверенность в себе. Я получила объяснение, которое отчаянно хотела от него услышать, а также осознала, что имела полное право этого требовать. Со своей стороны я должна была признать, что война, как требовательная любовница, также претендовала на время и внимание Генриха, поэтому мне, его жене, нужно будет научиться усмирять свои запросы.

Обиды сегодняшнего утра начали таять, уступая место осознанию моей новой роли и пониманию, что я должна изо всех сил стараться превратить наши с Генрихом отношения в нечто надежное и ценное и он, со своей стороны, тоже будет к этому стремиться. Он не думал обо мне, потому что не мог, но когда мы с ним будем вместе, все время, каждый день нашего медового месяца…

Я забрала у Гилье перчатки своего мужа, которые он забыл надеть, и нежно разгладила расшитую драгоценными камнями кожу, а затем вручила их проходившему мимо пажу, приказав вернуть королю. Да, конечно, нам с Генрихом нужно ближе узнать друг друга. Мое настроение заметно улучшилось.

Доказать Генриху свою способность к деторождению и порадовать его этим было непросто, но как-никак у меня было на это время – наш медовый месяц. Вот только сделать это мне предстояло в роли боевой подруги, в условиях военной лагерной жизни.

И месяц этот – хоть и медовый – проходил, как военная кампания. Генрих, вновь назначенный от имени моего отца регентом Франции и на этом основании возглавлявший наступление на моего брата Карла, взял меня с собой, будто некий атрибут военного оснащения. Я присутствовала при капитуляции Санса в июле – покорили его быстро, за каких-то семь дней. У Генриха, постоянно находившегося в штабном шатре в лагере, времени на меня не было, хоть он и сообщил мне о своей победе, когда крепость пала. Он не находил возможности даже посещать мою постель, чтобы зачать наследника. Я жила в постоянном страхе и неопределенности. Придет ли ко мне сегодня Генрих? И если не придет, то не потому ли, что я ему чем-то не угодила – хоть и непонятно чем?

Я сидела, вышивая и пытаясь разговаривать со своими придворными дамами, а те не прикладывали особых усилий к тому, чтобы поддерживать беседу. Я их остерегалась. Особенно леди Беатрис, энергичную, острую на язык брюнетку, хозяйку того самого упелянда из синего с золотом дамаска с роскошными, расширяющимися книзу рукавами. Я вернула ей этот наряд.

– Ваш упелянд просто очарователен. Я очень благодарна вам за великодушие и щедрость, но должна отдать его обратно. У меня просто нет возможности его куда-либо надеть, – сдержанно пояснила я.

Леди Беатрис ответила мне безупречным реверансом и мягкой понимающей улыбкой. Все они прекрасно знали об упущенной мной возможности.

А затем мы неожиданно собрали вещи и перебрались в район Монтро и Мелёна, где Генрих, как ни странно, к моему большому удовольствию, построил для меня походное жилище – неподалеку от своего шатра, но так, чтобы мне не досаждал грохот пушек. При этом, давно не имея доступа к моим прелестям, он явно имел в виду необходимость зачать наследника. Таким образом я снова оказалась в крепких объятиях мужа.

Каждым своим действием Генрих доказывал, что он человек целеустремленный. Его визиты ко мне были столь регулярными, что у меня складывалось впечатление, будто они вписаны в его военные планы вместе с рытьем окопов и заказами поставок эля – для поддержания боевого духа солдат. Во время своих интимных набегов он действовал стремительно и эффективно, все четыре месяца, которые ушли на то, чтобы взять Мелён. Генрих никогда не задерживался у меня дольше часа, но в это время уделял мне все свое внимание. Он был неизменно нежен со мной. В качестве компенсации за непродолжительность своих посещений Генрих приказал английским менестрелям услаждать мой слух приятной мелодией – по часу на закате и на рассвете.

Эта музыка нравилась мне гораздо больше, чем безупречно умелые, но слишком уж стремительные атаки мужа на мое тело, возбуждавшие во мне лишь одно желание – побыстрее со всем этим покончить. Сожалея о собственной холодности, я винила во всем лишь себя, но ничего не могла с этим поделать. Чем больше я тревожилась из-за своей ледяной сдержанности, тем хуже все оборачивалось. Но следует, так сказать, отдать должное и моему мужу: похоже, он ничего не замечал. Вероятно, у него просто не было возможности что-либо заметить за то короткое время, которое он определил для себя на исполнение супружеского долга. Генрих никогда меня не критиковал. И я была искренне тронута, когда он приказал прислать для меня из Англии две арфы.

– Я знаю, что вы играете на арфе, – сказал Генрих и щелкнул пальцами, давая сигнал моему пажу, и тот, встав на одно колено, незамедлительно вручил мне один из этих великолепных инструментов.

– Да, вы правы. – Признаться, хоть я и удивилась, но мне было очень приятно, что муж не только организовал доставку подарка из Англии, но и вообще удосужился узнать о моих интересах.

– Мне сказал об этом мой брат Джон. – Генрих со знанием дела тронул большим пальцем струны второй арфы. – Я тоже умею играть на арфе. – Увидев, что я удивленно подняла брови, он слегка улыбнулся. – Да, Екатерина, у меня есть и другие интересы помимо военного дела. Возможно, мы с вами будем играть вместе…

При этой мысли я покраснела от удовольствия, но потом меня