Меридон, или Сны о другой жизни - Филиппа Грегори

— Ты не могла бы погадать мне? — попросила я.

Цыганка наклонилась над моей грязной ладонью и сказала:

— Дай-ка мне еще пенни, а то вижу все будто в тумане.

— А ты и расскажи туманно, — нашлась я.

Но она неожиданно выпустила мою ладонь и отдала монетку обратно.

— Я не стану гадать тебе, — быстро проговорила она. — Я не могу сказать тебе ничего такого, что ты еще не знаешь.

— Почему? — не поняла я. — Потому что я тоже цыганка?

Она подняла на меня глаза и рассмеялась.

— Какая же ты цыганка? — сказала она. — Ты дочь знатных людей, и ты очень тоскуешь по тому месту, где родилась.

— Что? — воскликнула я.

Она будто подслушала мои детские сны, когда я рассказывала их Данди.

— Они много думают о тебе, — насмешливо продолжала цыганка. — Но у тебя грязное лицо, тебя воспитали простолюдины, и твоя сестра — цыганка. Если ты захочешь жить как они, тебе придется сломить себя.

— Неужели я стану леди? — спросила я свистящим шепотом, оглянувшись на Роберта, чтобы узнать, не слышит ли он нас.

Цыганка в это время схватила свою ивовую корзинку и поспешила от меня прямо в толпу. Я бросилась за ней и ухватила ее за шаль.

— Я найду когда-нибудь свой дом? Я стану леди?

Цыганка обернулась ко мне, ее лицо теперь не смеялось, а было серьезным и добрым.

— Похоже, твоим родным удастся найти тебя, — сказала она. — Они очень стараются. Это их голод ты чувствуешь. И ты будешь принадлежать их земле так, как никогда не принадлежали они.

— А Данди? — спешно спросила я.

Но кончик ее шали выскользнул из моих пальцев.

Я стала оглядываться, не потеряла ли я Роберта в этой толпе, но он стоял в нескольких ярдах позади меня и беседовал с каким-то краснолицым джентльменом в сдвинутой на затылок шляпе.

— Убийца, — говорил тот громко. — Эта лошадь убийца. Я купил ее у вас с добрыми намерениями, а она чуть не убила меня.

— Эта лошадь трудно поддается дрессировке, — тихо и вразумительно отвечал Роберт. — Я тоже продавал ее с добрыми намерениями. И я рассказал вам, что я купил ее для своего сына, но мы не смогли справиться с ней. Это произошло шесть месяцев назад, и мы не договаривались, что я заберу ее назад, если она вам не понравится. Но вы уверяли, что справитесь с ней, и заплатили недорого, если учесть ее плохой нрав. Я честно предупреждал вас об этом.

— Я не могу избавиться от нее. — Краснолицый человек говорил очень громко, даже приплясывая на месте от раздражения. — Сегодня она сбросила одного покупателя и чуть не сломала ему руку. Сейчас все смеются надо мной. Вы должны вернуть мне мои деньги, мистер Гауэр, или я расскажу, что вам нельзя доверять.

Это задело Роберта за живое, и я мрачно усмехнулась, вспомнив, какие неприятности бывали в таких случаях у отца.

— Я посмотрю животное, — спокойно ответил он. — Но ничего не обещаю. Я дорожу своим добрым именем и репутацией моих лошадей и не хочу, чтобы их зря пятнали, мистер Смитти.

Мистер Смитти со значением посмотрел на Роберта.

— Вы вернете мне мои деньги плюс проценты, мистер Гауэр, или же вы никогда больше не продадите ни одной лошади в нашем городе.

Я пошла за ними сквозь толпу, замечая, что люди почтительно расступаются перед краснолицым мистером Смитти. Он определенно был важным лицом в этом городе.

Я знала, что нам предстоит увидеть, до этого я достаточно повидала испорченных лошадей. Их глаза все время выкатываются от страха, а шкура вечно блестит от пота. Если вы подходите к ним спереди, они норовят отступить назад, протянутую руку они обязательно укусят. Стоит подойти к ним сзади, они стараются лягнуть вас копытом, а уж если вы упали, они затопчут вас до смерти.

И тут мы завернули за угол, и перед моими глазами предстал самый прекрасный конь, какого я когда-либо видела. Он был сияющего серого цвета, с гривой белой, как лен, и глазами черными, как ягоды плюща. Конь увидел меня и тихонечко заржал.

— Кей, — тихо сказала я, будто знала его имя.

Но я помнила, что это только первая буква его имени, коня звали то ли Колдун, то ли Кондор, то ли Коралл.

Я подбежала к Роберту и дернула его за рукав. Мистер Смитти все еще перечислял свои жалобы, но взгляд Роберта подсказал мне, что он меня внимательно слушает.

— Я смогу удержаться на нем, — почти неслышно прошептала я.

— Ты уверена? — удивился Роберт.

— Да, я прокачусь на нем, если вы отдадите его мне.

К мистеру Смитти подошли двое его подвыпивших друзей. Один из них был тем самым незадачливым покупателем и теперь всем рассказывал, как опасна эта лошадь.

— Ее надо просто пристрелить, — запинаясь, говорил он. — Как собаку. Чрезвычайно опасна.

— Заключите пари, — тихо говорила я. — Вы сможете выиграть кучу денег.

— Это очень опасная лошадь, — возразил мне Роберт. — Я едва сумел избавиться от нее. Ты не удержишься на ней.

— Меня все здесь знают, — продолжал бушевать мистер Смитти. — Да и в вашем городке я известен многим. И я всем расскажу, какую лошадь вы мне всучили. Она чуть не сломала этому человеку руку. Она могла сломать ему спину или убить его.

Роберт потянулся за кошельком, но я схватила его за руку.

— Я уверена, — прошептала я. — Если не получится, я целый год буду работать на вас бесплатно.

Роберт заколебался.

— И Данди тоже, — добавила я. — Я правда смогу.

— Эта лошадь не так плоха, как вы говорите, — сказал Роберт, и его голос звучал так же громко, как у мистера Смитти. — Я предупреждал вас, что она плохо поддается дрессировке, но скакать на ней можно. Даже моя маленькая служанка сможет усидеть на ней. А она всего лишь слабая девушка. Я готов спорить на это.

— Пари! Пари! — закричало сразу несколько голосов.

Мистер Смитти, который сиял оттого, что находится в центре внимания, внезапно замолчал.

— Хорошо, — неохотно согласился он. — Вы утверждаете — и все здесь слышали это, — что девушка сможет удержаться на этой зверюге. Я ставлю пятьдесят фунтов, что это ей не удастся, мистер Гауэр. Если вы не примете это пари, то вы вернете мне деньги за лошадь и хорошие проценты.

— Ладно, — сказал Роберт. — Пятьдесят фунтов. Но девушка должна только усидеть на ней.

— Отлично, — проревел Смитти. — Кто еще будет спорить? У кого еще деньги жгут карман? Я ставлю четыре к одному, нет, лучше пять против одного. — Тут он оглянулся и схватил меня за руку. — Черт побери, да я ставлю десять против одного.

— А я ставлю гинею на девушку, — крикнул кто-то сзади. — Похоже, что она знает толк в лошадях. Я ставлю на нее.