Меридон, или Сны о другой жизни - Филиппа Грегори

Я в смущении отступила назад и опять дернула Роберта за рукав.

— Записывайте ставки, бога ради. И найдите кого-нибудь, кто поставит деньги за вас.

Тут я увидела, что к коню направляется конюх с тяжелым мужским седлом и полной упряжью, которая весила чуть ли не сотню килограммов. Незамеченная, я скользнула к нему.

— Мой хозяин не хочет, чтобы вы так запрягали лошадь, — вежливо сказала я парню. — Он просит передать, что нам нужно только седло и повод. И ничего больше.

Парень удивленно уставился на меня и хотел было возразить, но я убежала. Пока мы шли на поле, к нам присоединилась по меньшей мере пара дюжин спорщиков. Я увидела, что маленький остролицый человек записывает все ставки Роберта. Я шла за ними мелкими семенящими шагами, опустив глаза.

Когда конюх подвел к толпе коня, все, включая Роберта, ахнули. Он злобно косился на всех, плотно прижимая уши к голове и оскалясь. Но я улыбалась от счастья. Мне казалось, что я знала его всю мою жизнь. Что он принадлежал мне еще до рождения, что на нем скакала моя мама и даже моя бабушка.

— Кей, — тихо позвала я и выступила в середину круга.

Ленты на моей шляпке развязались и полоскались на ветру. Конь испугался и отпрыгнул назад, толпа вздрогнула и расступилась, издав громкое «ах!». Люди продолжали заключать пари, и я знала, что сегодня я заработаю небольшое состояние для Роберта и смогу получить Кея в свою собственность.

Я подошла к голове жеребца, он тревожно отпрянул в сторону. Роберт слишком туго натягивал его поводья. И я выждала минутку, чтобы он успокоился.

Кей вытянул ко мне голову и стал обнюхивать платье, лицо, волосы. Разговоры позади нас смолкли, и некоторые люди вдруг попытались расторгнуть пари, хотя делать это было уже поздно. Но я едва слышала их. Я тихонько положила руку на холку коня и почесала его теплую кожу за правым ушком так же ласково, как гладит кобыла своего жеребенка. Кей смешно фыркнул, будто сразу забыл все побои и свой страх при одном чужом прикосновении, и я повернулась к Роберту, улыбнулась и сказала:

— Теперь можно садиться.

Роберт помог мне забраться на коня, но в глазах его застыл испуг.

— Отойдите, пожалуйста, в сторону, — тихо попросила я, садясь в седло.

И тут произошло то, чего я боялась. Почувствовав седока, конь вспомнил жестокость тренировок, и боль побоев, и злую радость от сбрасывания своего мучителя. Он мгновенно взвился на дыбы, и только быстрота, с которой Роберт бросился на землю и откатился в сторону, спасла его от убийственных ударов копыт.

— Хватайте его! — раздался крик из толпы.

Но Роберт уже был на ногах.

— Подождите. — И он властно поднял руку. — Ставки сделаны.

Я скрючилась на спине жеребца, как блоха. Когда он опустился на ноги, я стала ждать новых фокусов, но их не последовало. Видимо, я так мало весила по сравнению с дородными фермерами, что Кей решил, будто он уже меня сбросил, и теперь все, что от меня требовалось, это усидеть на нем в течение трех минут. Краем глаза я увидела человека с часами в дальнем углу поля и понадеялась, что он не настолько пьян, чтобы пропустить движение стрелки.

Конь стоял, замерев. Я тихонько положила руку ему на шею и погладила атласную кожу. По его крупу пробежала дрожь, будто прикосновение человеческой руки было ему приятно.

— Кей, — прошептала я. — Мальчик драгоценный. Не волнуйся, я хочу взять тебя домой.

Его ушки вытянулись вперед, и он стоял спокойно и горделиво, напоминая статую. Я легонько тронула его каблуками, и он сделал несколько неторопливых плавных шагов. Потом я слегка натянула поводья, и он остановился. Я глянула вперед и увидела бледное лицо Роберта, у которого от удивления отвисла челюсть. Я улыбнулась ему, и он, взяв себя в руки, постарался скрыть свою растерянность.

— Две с половиной, — пробурчал пьянчужка с часами.

Все смотрели на меня так, будто были разочарованы, будто они предпочли бы видеть меня распластанной на земле и с переломанной шеей. Они жаждали кровавого зрелища, безразлично какой ценой.

— Три, — торжественно объявил пьяница. — Точно три.

— Подстроено! — завопил вдруг мистер Смитти. — Лошадь была подучена. Эта девчонка дрессировала ее. И вообще, я готов спорить, что это не девчонка, а переодетый сын этого человека. Все подстроено, чтобы одурачить меня и вытряхнуть содержимое из моего кошелька.

Услышав звук его противного голоса, Кей будто сошел с ума. Он так быстро присел на задние ноги, что я мгновенно скатилась к хвосту и вынуждена была уцепиться за седло, чтобы остаться на спине лошади. Тогда он забил ими в воздухе, и толпа с испуганным криком подалась назад. Шум напугал коня еще больше. Взбрыкнув, он опустил голову почти до земли, и я скатилась с него на мерзлую землю с грохотом, который оглушил меня саму.

Когда я пришла в себя, оказалось, что я сижу на земле, уткнувшись головой в колени, а из носа капает кровь прямо на мой новый чистый передник. Роберт, не обращая на меня никакого внимания, собирал свой выигрыш. Один сердобольный человек, проходя мимо, погладил меня по склоненной голове и кинул шестипенсовик. Другой прошел мимо, бормоча в мой адрес ругательства. Я подняла голову и увидела, что Роберт смотрит в мою сторону, карманы его оттопыриваются, а маленький человечек продолжает собирать выигранные деньги. Конюх придерживал коня, но на его лице был написан страх и он явно ждал, чтобы кто-нибудь поскорее освободил его от опасной работы.

— Он мой, — сказала я и сплюнула накопившуюся во рту кровь.

Я поднялась, пошатываясь, и заковыляла к коню, протягивая руку за поводьями. Парень отдал их мне с откровенным облегчением.

— У тебя фонарь под глазом, — сказал он мне.

Я кивнула, чувствуя, что начинаю плохо видеть. Я прижала к глазу уголок передника, который был таким чистым сегодня утром.

— Я тоже думал, что все было подстроено, пока не увидел, как ты упала с лошади, — сказал он мне.

Я попыталась улыбнуться, но было очень больно шевелить губами.

— Я даже никогда не видела этой лошади прежде.

— Что ты будешь с ней делать? — спросил конюх. — Где будешь держать ее?

— Вы станете ее кормить вместе с другими лошадьми, да, мистер Гауэр? — нарочито громко обратилась я к Роберту.

Несколько человек, уходивших с поля, обернулись, чтобы услышать его ответ. Но я думаю, что он и без свидетелей не стал бы меня обманывать.

— Я обещал тебе, что лошадь будет твоей, если ты сумеешь на ней удержаться, — сказал он. — Я согласен кормить ее и держать в своей конюшне всю зиму. Ты довольна, Меридон?

Вместо ответа я счастливо улыбнулась и почувствовала, как корка запекшейся крови треснула у моего глаза. Затем я оперлась рукой на шею Кея, и так мы пошли с поля.

Роберт велел мне вернуться в гостиницу, в которой мы оставили нашу тележку. Я поставила Кея в свободное стойло, а сама уселась в углу на куче соломы, слишком усталая и больная, чтобы заботиться об удобствах. Да я и не решилась бы заказать себе горячий обед и посидеть в гостинице, как велел мне Роберт. Сам он вернулся через несколько часов, когда уже стало слишком темно, чтобы выбирать для покупки лошадей. На поводу он вел за собой двух больших коней и трех пони.