Дело жадного варвара - Хольм ван Зайчик

Баг был в совершенно несвойственном ему смятении.

Напарник его, наконец, провернул шестерни мыслей в своей ученой голове и ответил в том смысле, что нет, не извольте беспокоиться, драгоценноприехавшая преждерожденная единочаятельница Чжу, все плоды остались на тучных ветвях, да и рожь колосится по-прежнему, а гаолян вообще уродился как никогда. Баг опять заскрипел зубами. «Какая рожь в шестом месяце, Богдан, ты что?! — едва на завопил он вслух. — Какой гаолян? Какие в начале лета плоды и ветви – в наших-то широтах? Или на уложении династии Тан и одиннадцати тысячах семистах семи поправках к нему тебя вконец заклинило, и шаг влево – шаг вправо тебе уже побег?»

Он покосился на напарника. Богдан был красен, как рак, по лбу его стекали струйки пота. Баг тут же преисполнился к нему сочувствием. «Хорошо мне отмалчиваться, — подумал он, ощущая позывы на угрызения совести. — А если бы она меня спросила про эти самые зерновые? — прочувствовав эту возможность, он ощутил неподдельный ужас. — Да переродиться мне червяком! Бедный Богдан…»

Принцесса, однако, в ответ на колосящуюся рожь и тучные ветви лишь успокоенно сказала: «А, мило, мило… Особенно радует урожай гаоляна», — и обратила взор на четырех носильщиков с обильной поклажей, спешащих к ней под присмотром одного из ее сопровождающих. Когда поклажа приблизилась вплотную, принцесса пожелала погрузиться в повозку и отбыть в резиденцию.

Чжаодайсо был незначительной частью на весь мир знаменитого своими фонтанами дворцового комплекса, расположенного в крайней западной части Александрии Невской, на южном берегу Суомского залива; здесь останавливались прибывающие в Северную столицу с неофициальными визитами, без семейного или церемониального сопровождения, члены императорского рода, и потому Чжаодайсо имел отдельный, собственный вход. Прочие сооружения дворцового комплекса – числом более трехсот – были выполнены по образу и подобию Запретного города Цветущей Средины и являлись официальной резиденцией императорского двора, когда оный по тем или иным причинам осчастливливал посещением Александрию. Имя Северной столицы – Бэйцзина, или, как это звучит на некоторых диалектах Цветущей Средины, Пекина – Александрия Невская носила по праву[28].

В дороге беседа так и не склеилась. Принцесса оставила попытки разговорить Богдана, а к Багу и вовсе не обратилась ни разу; свитские сидели слишком близко, а это их чересчур плотное присутствие и напарников не располагало к попыткам как-то снять нелепую, ни с чем несообразную неловкость, возникшую при встрече с принцессой. Единочаятельница Чжу, удобно расположившись на заднем сидении, с неподдельным интересом смотрела в широкие окна стремительно и мягко несущейся повозки и, похоже, не теряла надежды полюбоваться колосящейся рожью или узреть молодые всходы обещанного ей Богданом гаоляна. Справа уходила в блеклую душную дымку плоская громада серого залива, слева в буйных садах мелькали изысканные особняки прославленных трудами ученых, писателей и музыкантов. За поворотом впереди внезапно открылась грандиозная, словно летящая над волнами, конструкция недавно пересекшей залив ирригационной дамбы – младшей, но куда более рослой сестры построенных в Цветущей Средине еще на закате рабовладельческих времен дамб Великого канала, Янцзы и Дунтинху. Ведомство управления водами Александрийской Палаты общественных работ от души и вполне заслуженно гордилось ею. Но, едва лишь дамба показалась, принцесса почему-то тяжело вздохнула, а любопытная, почти детская улыбка сошла с ее прекрасного лица. Принцесса прикрыла лицо веером.

Потом повозки остановились перед внешним входом в дворцовый комплекс – красными вратами с надписью «Тянься вэй гун»[29]и двумя величественными бронзовыми львами по бокам. Принцесса Чжу изволила выйти из повозки, и привратные вэйбины из Управления внутренней охраны тут же вытянулись по стойке «смирно» и взяли на караул. Одобрительно обозрев их, принцесса Чжу повернулась к напарникам:

— Что ж, драгоценные единочаятели… — принцесса снова иронически наморщила носик, — благодарю вас за то, что вы нас так любезно встретили.

Баг смущенно кашлянул.

— «Нас» я говорю, разумеется, лишь потому, что подразумеваю и свою свиту тоже. Вы даже проводили нас до резиденции. Теперь мне необходимо немного отдохнуть, и потому мы расстанемся на несколько часов – разумеется, если вы не считаете, что интересы известного дела требуют немедленной беседы.

Она сделала паузу. Но храбрые работники человекоохранительных ведомств безмолвствовали.

— В таком случае жду вас здесь вечером с докладом – обо всех обстоятельствах интересующего нас дела. Включая ваши версии происшедшего. В десять часов.

Принцесса милостиво взмахнула в сторону напарников веером и своей умопомрачительно грациозной походкой двинулась было в сторону врат. Но в последнее мгновение напарник Бага все же, видимо, вышел из летаргии.

— Ваше выс… — начал было он, но принцесса обернулась, как ужаленная, и ее узкие глаза метнули в законника два раскаленных лезвия. Богдан, однако, устоял. «Да он храбрый мужик!» — с восхищением понял Баг.

— Драгоценный единочаятель Оуянцев-Сю, — стремительным движением выставив в сторону Богдана веер и с треском раскрыв его у несчастного минфа перед носом, чеканя каждое слово, предельно холодно начала принцесса. — Я прибыла сюда совершенно неофициально, безо всякого церемониального и управленческого сопровождения. Я не имею ни желания, ни формального права как-то вмешиваться в вашу жизнь и работу. Вам надлежит, и я, как могла, старалась дать вам это понять, относиться ко мне просто как к единочаятелю и другу, который разделяет ваше возмущение чудовищным преступлением, свершившимся в столь любезной сердцам моего батюшки и моему Александрии Невской. Поэтому все ваши никому не нужные и, что греха таить, неумелые попытки вести себя со мною, как с особой, спустившейся из каких-то заоблачных высей, меня раздражают куда больше, чем если бы вы отнеслись ко мне, скажем, как к третьему работнику вашей следственной бригады. Почтительнейше, — она на миг издевательски скривила губы, — прошу вас отложить в вашей яшмовой памяти: нет здесь никаких «ваших выс». Есть единочаятель Оуянцев-Сю, единочаятель Лобо и единочаятель Чжу. Вы сделали бы мне очень большую любезность, если бы забыли о сообразных церемониях и обращались, как и к вашему другу, просто «еч».

И вот тут Баг понял, что Небеса послали ему в напарники настоящего бойца – пусть с виду он хлипок, однако духом железен. Ибо, оказавшись под этаким ударом, Богдан повел себя настолько достойно, что глаза Бага немного вылезли из орбит. Богдан слегка усмехнулся, и улыбка его была столь же холодной, как тон принцессы. Баг еще и не сообразил, как тут можно было бы ответить – а минфа сказал небрежно и снисходительно: