Застенец 2 - Дмитрий Билик

— Так вот, все прошло просто супер. Вот деньги за зрителей. С лекарем, которая Варвара Кузьминична, я рассчитался. Народу была тьма. И опять победил Бабичев. Представляешь?

— Очень даже, — взял я увесистую стопку. В былое время деньги б меня порадовали, сейчас я вообще эмоций никаких не испытал. Пересчитал купюры, отделил несколько и вернул Горчакову. — Держи, это за труды.

— Ну что ты, я же просто помог, по-дружески.

— Дружба дружбой, а деньги врозь. Ты выполнил свою часть уговора, помог провести состязание, значит, кое-что заработал. Держи, держи. Тебе деньги, что ли, не нужны? Одно дело — у отца брать, другое — самому зарабатывать. Взрослей, Илья, а то, вон, лоб какой, а все за спину бати прячешься.

Горчаков смутился, опустил взгляд, но деньги взял. Весь его восторженный пыл сошел на нет.

— Извини, Илья, я не должен был на тебе срываться. Просто, день тяжелый выдался..

— Да ничего, все правильно. А что там было, на переговорах?

— Я откуда знаю? — пришлось пожать плечами. — Будто меня туда пустили.

— А Императора видел?

— Да, ехали туда вместе, в одной карете.

— Вместе?! — выпучил глаза Горчаков. — С Его Императорским Величеством?

— Вместе, вместе. Но за тебя словечко замолвить не смогу, извини, не успели подружиться. Илюха, давай позже поговорим, мне тут подумать надо кое над чем.

— Нормально все? — сразу посерьезнел Горчаков.

Я задумался. Засланный казачок в мире магов, человек, на которого устраивают покушения, дворянин без доходов, пытающийся все время заработать, и племянник, чью тетю держат взаперти в состоянии овоща. Что из этого можно назвать нормальным?

— Да, просто устал, — не захотел я грузить Илью своими проблемами. — Я вечером тренировку соберу, вы с Макаром приходите. Будем с Елизаветой Павловной выходы один в один отрабатывать.

Он ушел, а я остался наедине со своей проблемой, пытаясь составить из букв «ж», «о», «п», «а» слово «вечность». Сказать по правде, получалось откровенно плохо.

— Господин, подите, что ли, откушайте, — позвал Илларион. — Знаю я эти государевы дела. Цельный день таскать будут так, что воротник весь в мыле, а покормить и не подумают. Тут разносолов куча. Господин, ежели не спуститесь, все Пал Палычу скормлю. Он и так коршуном здесь вьется последний час.

Ага, скорее уж — жирной чайкой. Но Илларион натолкнул меня на одну любопытную мысль. Блин, как я сразу не догадался? Зачем ломать голову самому, если для этого есть специально отведенные существа?

— Пал Палыч, иди сюда! — грозно крикнул я в потолок.

Почему туда, не знаю. Но именно в верхнем углу, в лучших традициях фильмов ужасов, и нарисовался соседушко.

— Наговаривает на меня Илларион. Ничего я там не вился, — сразу стал торопливо оправдываться Пал Палыч. — А рыба копченая и вовсе второй свежести. Я бы вам ее не советовал откушивать.

— Ага, лучше, чтобы ты сам ее слопал.

— У меня желудок привычный, — со вздохом ответил соседушко. — Гвозди перемалывает, коли нужда есть.

— Давай не прибедняйся. Дело к тебе имеется. Если выполнишь, велю Иллариону тебе что хочешь купить. Кстати, ты что любишь?

— Сливовый пудинг, — чуть не задрожал соседушко, — с изюмом и орехами. Его прошлый хозяин по большим праздникам иногда брал.

— Забились. Ты находишь ответ на нужный мне вопрос, а я тебе сливовый пудинг. Короче, смотри, Пал Палыч, какие вводные…

Наверное, так внимательно меня не слушали даже местные футболисты. Хотя обычно простолюдины ловили каждое мое слово, будто через скромного графа передавал свою мудрость сам Бог. Вот что значит правильная мотивация. Соседушко теперь землю грызть будет, но какую-нибудь лазейку точно найдет. Не скажу, что с души камень упал, но хотя бы появилась какая-то надежда.

Я не спеша пообедал вместе со слугой, слушая последние сплетни. Илларион был вроде ютубчика, который врубаешь минут на десять. С той лишь разницей, что включался он сам, стоило сесть за стол. И новости подбирал на свой вкус. К слову, сегодня было вполне познавательно. Так я узнал, что в трактире только и разговоров о Ристалище для лицеистов, которые устроил застенец. И вроде как государь скоро запретит все это дело.

Признаться, подобное меня немного насторожило. Хотя бы потому, что к голосу народа надо прислушиваться. Понятно, что прямые аналоги с Ристалищем уместны, разве что с некоторыми оговорками. Но в этом был и минус. Мандатом на насилие обладает лишь власть. И как только она посчитает, что застенец пытается забрать все лавры себе, меня закроют. Надо поразмышлять, как изменить состязания. Это раз. Два — придумать нормальное название, навсегда отвязавшись от Ристалища.

— Ужин ко скольки подавать, господин? — спросил Илларион. — По глазам вижу, собрались куда-то.

— Ага, надо к кьярду заглянуть, пока он в очередной раз что-нибудь не сжег. А потом к футболистам.

— Вот, дался Вам этот кьярд, — буркнул Илларион. — Пользы с него никакой, одни расходы. Давно бы бумагу написал в Третье Отделение, они бы его на колбасу пустили.

— Что-то мне думается, такая колбаса будет невкусная. И пока ее попытаешься сделать, есть риск лишиться руки.

— Это, вона Вы как говорите… образно.

— Илларион, я рад, что ты развиваешь свой коммуникативный навык. Но кьярда я в обиду не дам. Пролетку лучше пойди поймай.

Конвой, кстати, был на месте. Черевин даже кивнул, приветствуя меня. Забавно, учитывая, что до дома меня доставили сопровождающие Императора. Ну да ладно, это не мое дело.

До Хромого я добрался без всяких приключений. Да и какие бы они могли быть, когда за мной присматривали казаки, а с недавнего Разлома прошло всего ничего? Возле конюшни лежали новенькие доски, а на крыше стучали молотком.

— Михаил, добрый день, это я, Николай.

Хромому понадобилось несколько минут, чтобы слезть. Выглядел он хмуро, недовольно. И я даже знал причину.

— Вот, — протянул я ему половину от переданных Горчаковым денег. — Здесь на ремонт и за неудобства.

— Забыли, — кивнул Миша, забирая деньги. — Только повторится, если внимания ему не будешь уделять, Вашблагородие. Кьярды — не обычные лошади, которых покормил, дерьмо убрал, да попоной накрыл, чтобы не мерзли. Они свое место тебе живо покажут. Поближе надо быть к кьярду.

— Это я уже уяснил. Пойду, почищу его, да поезжу.

— Давай, я подойду позднее.

Что в переводе на общечеловеческий значило — посмотрю, не накосячил ли ты с чисткой и упряжью.

Васька встретил меня внимательным взглядом змеиных глаз. Я ожидал очередной бури эмоций, но стоило подойти, как он молча положил голову мне на плечо.

— Тяжело, Васька, — признался я. — Обложили со всех сторон, даже поговорить не с кем.