Застенец 2 - Дмитрий Билик

Нашу тренировку с Лизой прервало мерзкое жужжание. Что еще интереснее всего, оно показалось мне очень знакомым. Будто из той, прошлой жизни. Секунд десять мозгу понадобилось, чтобы провести правильную аналогию, а потом я поднял голову. И увидел белый коптер, зависший над парком.

Быть не может. Как он мог здесь оказаться? Ведь стена, купол, непроницаемая завеса. Сам же проверял. И коптер!

Провисел белый красавец с четырьмя винтами недолго. Будто некая рябь прошла по воздуху, и он рухнул на землю, больше не жужжа. Я подбежал к нему, на ходу подбирая разлетевшиеся части крохотного беспилотника. Нет, он не военный. Такой в каждом магазине купить можно. У него и камера слабенькая. Явно любительский.

— Это что за диковина, Николай? — подошел Ефим.

— Либо массовая галлюцинация, либо причина поглядеть на стену, — сказал я.

И не говоря больше ничего, бросился прочь. Футболисты, пусть и с некоторым запозданием побежали за мной. А Горчаков с Протопоповым, скучающие на бровке, отправились следом быстрым шагом. Я же проскочил парк за несколько минут и выбрался на Малый проспект. Бегом достиг Семнадцатой линии и навострился к Университетской набережной. Вот только до нее не добрался.

Минут через пять меня нагнали футболисты, недоуменно обступившие со всех сторон.

Вместо ответа я поднял руку, показывая на горизонт, залитый искусственным светом. На мою родную Самару, которая теперь виднелась в вечерних сумерках.

— Стена. Ее больше нет.

Произошедшее можно было сравнить… Да с ни чем его сравнить невозможно. Случилось нечто неординарное. Наша защита, единственная преграда от агрессии внешнего мира, рухнула. Я ожидал сейчас какого-нибудь смертельного свиста, а потом взрыва. Почему-то думалось, что бомбы падают именно со свистом.

Но ничего не случилось. На набережной толпилась волна зевак. И с каждой минутой их становилось все больше. Жители Петербурга с интересом рассматривали огни вечерней Самары, над которой неторопливо сгущался сумрак.

Полиция и военные пытались оттеснить зевак прочь, не пуская ближе. Я заметил еще одну забавную закономерность. Даже несмотря на то, что стена была разрушена, Петербург все равно оказался обособлен от Самары. В первую очередь тем самым каналом обмелевшей реки. Поэтому блокпост магов, располагавшийся ранее на противоположном берегу, перенесли на Васильевский остров. На той части остались лишь силы застенцев.

Застенцы… Почему я говорю о своих земляках «они»? Сам не понимаю. Пролетело чуть больше месяца, а мне действительно кажется, что дом вот здесь. А ведь там прошло все детство. Может, я просто не нашел себя раньше? Был обычным подростком с неплохими спортивным данными, из бедной семьи. Но сколько нас таких? Тысячи!

Тут я оказался при деле. Выяснилось, что стоит мне где-то появиться и вокруг все начинает вертеться. Человеку необходимо чувствовать себя нужным, что бы ни говорили. Важным элементом в составе сложного механизма. И поэтому я искренне не хотел, чтобы этот мир рухнул. Но, сказать по правде, не желал и капитуляции застенцев. В общем, очень надеялся, что мне удастся усидеть на двух стульях.

Мы стояли, смотрели на сгущающуюся темноту и понимали, что ничего не происходит. То есть, нас не пытаются захватывать. Совсем. И самолеты не летят. И бомбы не падают.

— Расходитесь, расходитесь! — кричал толстозадый бравый увалень из жандармерии. — Все нормально! Стены больше не будет!

— А почему, Вашблагородие? — спросил кто-то из толпы.

— Вроде как, Его Величество с их правителем договорился, — отвечал синемундирный.

— О чем договорился-то?

— Я откуда знаю, шельма ты эдакая?! — рассердился толстый. — Придет время, скажут. Расходитесь!

— Николай Федорович, — появился с ловкостью фокусника из ниоткуда Черевин. — Лучше уйти отсюда. Люди все прибывают, нам трудно обеспечить вашу безопасность.

Почему-то спорить с штабс-капитаном сейчас совсем не хотелось. Да я и сам увидел все, что хотел. Вид ночной Мориса Торезы не то, ради чего можно толкаться в толпе.

— Пойдемте, — дернул я Фиму за рукав. — Тут действительно больше нечего смотреть. Завтра тренировка в то же время. У нас в пятницу соревнования, если кто забыл.

Вот, кстати, еще одно мероприятие, которое вроде как планировалось, но сейчас было совсем некстати. Или я просто слишком много на себя взвалил, а теперь приходится думать, как бы все разгрести. В любом случае, если взял на себя какие-то обязательства, то лопни, но доведи все до конца. Именно так и строится репутация.

Цокая шипами бутс по мостовой до дома я дошел пешком, при этом значительно продрогнув. Вечерняя осенняя свежесть не располагает к прогулкам в шортах и майке. Всегда в этом плане завидовал испанцам или португальцам. У них зима такая, что можно без всяких напрягов тренироваться. Снег не выпадает, газон в идеальном состоянии, низкая температура отсутствует, как класс.

То ли дело у нас. Сначала побегай с железным скребком или лопатой, расчищая поляну, а потом еще тренируйся. Вратарям вообще — атас. У нас Ибра одевался так, как полярники на Северный полюс не облачаются. И все равно умудрялся несколько раз за сезон что-нибудь отморозить.

А вариантов никаких. Не будешь тренироваться зимой, то весной только-только форму наберешь, а именно тогда начинается городская лига. Если хочешь каких-нибудь серьезных результатов — надо не вкатываться, а сразу подходить в оптимальном состоянии.

Дома я долго отогревался чаем, делая запрос в свою поисковую сеть. Илларион отвечал пустыми страницами или ошибками сайта. В том смысле, что ничего не знал. Мужики даже не успели сделать хоть какие-то догадки. Оставалось самое простое — ждать официального сообщения от канцелярии Императора. В том, что оно будет, я не сомневался.

Я позвал Пал Палыча, надеясь, что тот нарыл хоть что-то, но, как выяснилось, напрасно. Абонент не абонент. Интересно, куда смылся соседушко? Насколько я понял, он у нас всегда был тем еще домоседом. К тому же, «дворовая нечисть», к которой Пал Палыч и относится, вообще не любит менять место жительства. Странно все это.

Руководствуясь старой русской поговоркой «утро вечера мудренее», я завалился спать. И, конечно же, потерпел жестокое фиаско. Что говорил Будочник здоровому восьмичасовому сну? Правильно. Не сегодня.

Не знаю, от чего я открыл глаза. Складывалось ощущение, что от чужого присутствия, которое буквально раздражало каждую клетку тела. Судя по табачному дыму, пропитавшему даже обои, сидел Будочник здесь давно.

— А нельзя ли как-то составить расписание нашего обучения? — спросил я, садясь на кровати.

— Нет, лицеист, — ответил ночной гость. — Я прихожу, когда ты готов.

— А вот сейчас, в черт знает сколько времени, я готов, так?

— Именно, — затянулся Будочник.