Горячая тень Афгана - Андрей Дышев

— А вот это ты напрасно. Мужчина должен отвечать за свои слова и поступки, — ответил Рэд, взглянул на меня и пожал плечами, мол, не принимай близко к сердцу наши производственные споры.

— Я еще раз предлагаю тебе разойтись по-хорошему. Меня здесь все равно не удержишь. А будешь наглеть — я про ваше так называемое оборонное предприятие сообщу журналистам. Они разберутся, кто вы такие и чем здесь занимаетесь.

— А языком не подавишься, мальчик?

Охранник вместо ответа схватил Рэда за горло, подтолкнул к стене и, удерживая его на вытянутой руке, произнес:

— Слушай меня внимательно, дерьмо! Я не люблю, когда со мной такие шутки шутят. И слов на ветер я не кидаю. Будешь стоять на моем пути — придушу, как щенка. Хорошо меня понял, вождь краснокожих?

Рэд открыл рот, напряг шею, попытался выкрутить руку, но хватка у охранника была мертвой. Вдобавок он с короткого размаха ударил Рэда в солнечное сплетение.

Я прыгнул на охранника, наваливаясь на него корпусом, и он разжал пальцы, отступил на шаг от Рэда, но тотчас заехал мне кулаком по носу. Я не ожидал такого стремительного и точного удара, и на мгновение потерял ориентировку. Охранник обязательно бы добавил слева, но Рэд почувствовал свободу и двинул охраннику ногой в пах.

Парень сложился вдвое, и мы с Рэдом уже без особых усилий повалили его на пол, скрутили руки и связали их за спиной брючным ремнем, который Рэд мгновенно стянул с себя.

— В умывальник его! — хрипло скомандовал Рэд, и мы поволокли обмякшего охранника по коридору, заливая пол кровью, которая, как из крана, хлестала из моего разбитого носа.

— Ну что, мальчик, очухался немного? — спросил Рэд, склонившись над охранником, которого мы затащили под раковину, и теперь он лежал на кафельном полу, поджав к животу ноги.

Я плеснул ему в лицо воды. Охранник дернулся и процедил:

— Уроды! Вы у меня до конца своей жизни кровью мочиться будете.

— Пусть поваляется и остынет немного, — сказал Рэд, затем, склонившись над охранником, ощупал его карманы и вытащил связку ключей. Хлопнул меня по плечу: — Идем со мной!

Я намочил под краном платок, прижал его к носу и вышел вслед за Рэдом. Мы зашли в его канцелярию, представлявшую собой убогую комнатушку, стены которой были обклеены вырезками из журналов с различными частями женского тела; на спинке койки висел «Калашников» с укороченным стволом и складным прикладом; на столе — папки, полевой телефон, стопки бумаг, пепельница, доверху наполненная окурками; в форточку был врезан кондиционер, а на нем, охлаждаясь в потоке ледяного воздуха, дрожали винные бутылки.

Рэд запер дверь на два оборота, кивнул на койку:

— Садись. Сухого винца выпьешь? Ты, насколько я понял, тоже в Афгане служил? В какой дивизии?.. Слушай, но этот парень — подонок, да?

Он задал мне сразу столько вопросов, что я не знал, на какой отвечать, и вообще промолчал. Рэду, собственно, ответы и не были нужны. Он встал на стул, снял с кондиционера начатую бутылку и поставил ее на стол.

— Он захотел на волю, а отработал только месяц, — говорил Рэд, расставляя рядом с бутылкой стаканы. — В семье у него вроде бы непорядок. Но мне плевать на его семью! Есть договор, он обязан его выполнять… Будешь печенье?.. Это уже не первый случай, когда он на меня наезжает. Поганый тип! Я предупреждал его по-хорошему — не понимает… Так в какой ты, говоришь, дивизии служил?

— В Кундузе.

— А, прославленная двести первая? А я в автомобильной бригаде.

— Кабул?

— Он самый… Ну, давай, за то, чтобы мы, афганцы, держались здесь друг за друга. Будешь мне помогать, я тебя не обижу. Договорились?.. Чего молчишь?

— Хочу задать вопрос, но ты запретил.

— А ты думаешь, я сам много знаю? — Рэд выпил, покрутил носом, вытер губы ладонью. — Я сюда сам устроился только ради того, чтобы тюряги избежать — менты уже давно пасли за рэкет. Тогда здесь еще только модули возводили, и меня поставили на охрану строительства. И так же предупредили: меньше знаешь, лучше спишь. Это военный объект повышенной секретности, и всякое любопытство будет расцениваться как шпионаж… Давай, закусывай, бери печенье!.. А мне что еще надо? Жрачка есть, выпивон есть, бабки хорошие платят… Я тебе, парень, вот что скажу: я не знаю, что здесь происходит, кто эти люди в халатах, которых мы пасем. Меня это меньше всего интересует. Но я знаю другое: здесь всем заправляют люди с огромными бабками и связями. У них все схвачено, и местная милиция в этом районе даже носа не показывает. Меня это устраивает. Пока.

— Почему пока?

— А потому, что за все то время, пока я здесь, ни один охранник или «химик» из зоны по своей воле не вышел. Все договоры подписывают на девять месяцев, а первая партия, включая и меня, еще и пяти месяцев тут не отпахала.

— Ты говоришь — по своей воле не вышел?

Рэд понял мой вопрос, но ответил не сразу. Он покрутил стакан в пальцах, уронил его и несильно ударил кулаком по столу.

— Да, это так. Отсюда можно уйти только ногами вперед.

— И многие уже так ушли?

Рэд поднял глаза. Рот его скривился.

— Слушай, парень, а надо ли тебе это знать? Тебя что больше интересует — количество бабок, которые ты здесь заработаешь, или количество трупов, которые отсюда вынесли? Выкинь из головы эти мысли — вот тебе мой совет.

— И его вынесут?

Рэд — это было заметно по его лицу — понял, что я спрашиваю о парне, которого мы кинули в умывальник, но вместо ответа взялся за бутылку, наполнил стаканы и буркнул:

— Давай! За удачу! И чтобы ночи были темней!

Когда я подошел к двери, Рэд остановил меня.

— Возьми! — сказал он, кидая мне связку ключей. — Теперь ты будешь отвечать за продуктовый склад. Он между нашим и четвертым корпусом. Продукты и воду завозят через день, будешь принимать по накладной… Чего ты не радуешься? Знаешь старую солдатскую поговорку — поближе к кухне, подальше от начальства?

* * *

Ночь накрыла зону внезапно и стремительно, как если бы вдруг вырубили освещение. Модули, производственные корпуса, серая стена, увитая «колючкой», вышки с охранниками растворились во мраке, и по земле заструился стылый холод, словно где-то рядом открыли настежь дверь гигантской морозильной камеры.

Я смотрел в окно и монотонно жевал почти безвкусные баночные сосиски «Хот дог». Насколько я понял, лагерники, во всяком случае охранка, питались консервами. Маринованные огурцы, маринованные грибы, консервированные сосиски, баночные голубцы, ветчина, салями, галеты, пепси-кола, пиво… Эти деликатесы могут радовать желудок человека очень недолгое время, после чего к консервам появляется стойкое отвращение. Это я испытал еще в Афгане на собственной шкуре. До сих пор не могу есть сгущенное молоко и кильку в томатном соусе. Перекормили. А вот «Хот дог» надоел мне уже после первой сосиски.