Горячая тень Афгана - Андрей Дышев

— Ежели это в самом деле так, — ответил Гурьев, — то вы попали в самую «десяточку».

— Ошибаетесь, — поправил я его. — Это — не «десяточка». И даже не «восьмерочка».

— А что ж в таком случае «десяточка»? — удивился Гурьев.

— Руководящее звено, у которого в руках связи, деньги и власть.

Гурьев усмехнулся.

— Вот вы куда нацелили! Но мне кажется, что вы никогда не доберетесь до таких вершин. Вы сказали — звено. Но зона — не звено в том смысле, как мы привыкли это понимать. Это остров в океане, а все связи с большой землей такие призрачные и невидимые, что вам вряд ли удастся их нащупать.

— Почему вы так решили?

— Потому что отсюда невозможно уйти, следовательно, и проследить связи.

— Но я же смог проникнуть сюда.

— Вы говорите о совершенно разных вещах. В концлагерь попасть всегда проще простого. А выйти живым — почти невозможно. Я боюсь думать о будущем. Договор будет действовать в течение девяти месяцев, и даже если предположить, что я выдержу это время, то кто гарантирует мне свободу и безопасность в дальнейшем?

— Вы сказали, что занимаетесь производством героина. Вы прослеживаете весь производственный цикл?

— Что вы, Кирилл! Я сижу, так сказать, на выходе, на приемке порошка, и моя задача — контроль качества, чтобы не допустить бракованной партии или наркотика низкого качества. Но даже если я предстану перед судом, то не смогу доказать, что имел дело с героином.

— Я вас не совсем понимаю. Вы сомневаетесь, что производите наркотик?

— Ничуть! Не умаляйте мой профессионализм, я все-таки химик и имею ученую степень. Я говорю вам с точки зрения судопроизводства. Все мы вместе — химики и охранка — легко докажем суду, что занимались производством героина, потому что обрисуем цельный производственный цикл. Кто-то расскажет о доставке сырья, кто-то — о его первичной обработке, кто-то — о первичной очистке, следующий — о гидролизе, пятый — о синтезе, я — о проверке качества, и так далее. Понимаете? Но каждый в отдельности не скажет ничего.

— Неужели так трудно доказать, что вы проверяете качество не зубного порошка, а героина?

— Трудно, мой дорогой, а точнее — почти невозможно. Это только я знаю, что в стальную посудину из форсунки сыплется героин. Но судья этого ведь не видел! Нужна независимая экспертиза, химический анализ, порошок нужно взять, так сказать, на месте выработки — при свидетелях.

— По-моему, вы все усложняете.

— Нет, это вы упрощаете.

— Но разве вы сидите один на приемке?

— Представьте себе, один.

— Сутки напролет?

— Нет, не сутки, а восемь часов. Затем меня сменяет другой контролер. Всего нас двое.

— Вот вы вдвоем и можете доказать, что сидели на приемке героина.

— Вам покажется это невероятным, но мы никогда не видели друг друга и вряд ли когда увидим. На производстве — две смены, и каждая смена живет в отдельных модулях, отдельно питается, отдыхает и идет на рабочие места своим маршрутом. Контактов химиков с охранкой, чтобы доказать единый процесс производства, обеспечения безопасности и транспортировки наркотиков, насколько вы уже поняли, нет. Охранка, как нетрудно догадаться, тоже разрознена на мелкие группы. Вот, к примеру, вас, как новичка, сначала поставят на какой-нибудь выносной пост. Вы будете поднимать и опускать шлагбаум и проверять пропуска. Что вы сможете потом доказать? Тысячи фирм имеют свои охраны и контрольно-пропускные пункты. Наличие службы безопасности вовсе не говорит о криминале и преступном бизнесе.

— Я не совсем вас понимаю, Анатолий Александрович, — прервал я химика. — Кажется, вы изо всех сил стараетесь убедить меня в том, что мне совершенно нечего здесь делать.

— Господь с вами, Кирилл! Я просто поясняю вам ситуацию. Неужели вы не поняли, что я ваш союзник? Рядом со мной работают разные люди. Многим из них совершенно наплевать на то, что именно они производят, — главное, что им платят большие деньги. Я же не могу опуститься до того уровня, где меркантильные цели перекрывают мораль. Я ученый, а не наркодел, вся моя жизнь до недавнего времени была посвящена здоровью людей, а не наоборот. Но пока я не вижу пути, как выбраться отсюда и развалить этот заводик по производству отравы, и потому вынужден работать на мафию… Тсс! Вы слышите?

Я прислушался. Откуда-то сверху доносились равномерные шаги. Двое или трое людей медленно шли по асфальтовой дорожке.

— Это охранка?

— Вряд ли, — так же, шепотом, ответил Гурьев. — По этой дорожке ни патрули, ни часовые не ходят. Она ведет к сырьевым боксам и к гробовому цеху.

— К какому цеху?!

— Это мы, химики, так называем его между собой. Там бригада рабочих клепает цинковые гробы для миротворческих сил. Реальный оборонный заказ. Этими гробами, мне кажется, производство наркотиков и прикрывается… Куда вы, сумасшедший?!

Хватаясь руками за траву и ветви кустарника, я осторожно полез наверх, медленно приподнял голову над краем ямы. Метрах в двадцати от меня, залитая бледным светом неоновых фонарей, блестела дорожка. По ней шли двое, и я без труда узнал их: Рэд и охранник, который расквасил мне сегодня нос. Рука командира группы лежала на плече парня; он о чем-то негромко говорил ему, но до меня доносилось лишь невнятное бормотание.

«Конфликт исчерпан?» — с удивлением подумал я. Рэд казался спокойным, двигался расслабленно, вразвалочку, как бывает после ста граммов. Когда у человека из-под носа уводят автомат, так себя не ведут. Значит, он даже не заглядывал в канцелярию.

Они прошли до конца дорожки и остановились перед металлической дверью. Стоя друг против друга, еще минуты три выясняли отношения. Рэд сунул руку в карман, что-то вытащил, возможно, ключи, и стал ковыряться в двери. Ему не хватало света, и он попросил охранника посветить спичками. Дрожащий на слабом ветру огонек на мгновение выхватил из темноты их лица. Тихо скрипнула дверь. Рэд распахнул ее шире и сделал рукой жест, предлагая охраннику войти во дворик, а сам опустил руку с ключами в задний карман брюк. Охранник зашел, сразу утонув в плотной тени. В это же мгновение Рэд плавно взмахнул рукой, будто хотел коснуться затылка охранника указательным пальцем. Я не сразу заметил в его руке пистолет. Приглушенно щелкнул выстрел. Охранника толкнуло вперед, он упал на асфальт лицом вниз и замер.

Неторопливым движением Рэд спрятал пистолет с массивной насадкой на стволе, вышел со двора, прикрыл дверь и запер ее на замок.

Я оглянулся. Гурьев на корточках поднимался ко мне.

— Что вы здесь застряли? — шепотом спросил он.

Пришлось прижать его голову к земле — Рэд в это время уже сунул ключи в карман, достал сигареты и, глядя прямо в нашу сторону, вытаскивал из коробка спичку.

— Он только что пристрелил одного нашего охранника, — одними губами ответил я. — Не высовывайтесь, ради бога!