Дороги товарищей - Виктор Николаевич Логинов
Шрифт:
Интервал:
— Как его на ответственной физкультурной работе держат? — возмущенно спросил Саша.
— Бывший чемпион республики, в этом все дело. Когда-то он был спортсменом, теперь оброс жирком, омещанился, попивает. Спит до двенадцати часов. Да ну его к богу! Дело сделано, и он теперь нам не помешает. Через недельку мы с тобой выедем в Белые Горки, посмотрим, что там приготовили для нас наши хозяйственники и — протрубим сбор!
— Скорее бы, Андрей Михайлович!
— Сохраняй пока хладнокровие, — Фоменко привычно похлопал Сашу по плечу. — Ну, мне пора к своим. Видишь, как галдят? — Он кивнул в сторону кучки школьников, которые горячо о чем-то спорили. — Надеются отыграться. Дальние дистанции, гимнастика да игры решат исход состязаний.
— Пусть не надеются, — улыбнулся Саша.
— Посмотрим, посмотрим! Драться будем жестоко. Ну, бывай здоров, Саша. Теперь мы снова соперники.
Саша проводил Андрея Михайловича горячим взглядом и, подняв руку, повторил слова Фоменко:
— И протрубим сбор!
РАЗГОВОР О ЛЮБВИ
Саша был прав, думая, что Женя Румянцева говорит Людмиле Лапчинской о нем: разговор действительно имел прямое отношение к нему.
— Саша относился ко всем одинаково, а мне хотелось, чтобы… Это было странное чувство: я любила… — быстро говорила Женя.
Но прежде всего, если уж подвернулся подходящий момент, нужно рассказать, как и когда познакомились и подружились эти девушки.
В жизни Жени и Людмилы было много общего. Родились они почти в одно и то же время — разница в год все-таки не имеет даже в юности большого значения. Отцы их, полковник Румянцев и майор Лапчинский, когда-то, в начале тридцатых годов, служили в одном авиационном соединении. Позднее с Лапчинским случилось несчастье: в результате неудачной посадки он стал инвалидом и летать больше не мог. Его хотели демобилизовать, но армия стала для него родным, привычным домом, и, удовлетворив его просьбу, наркомат обороны назначил Лапчинского военным комиссаром в город Чесменск.
Женя и Людмила встречались еще совсем маленькими девочками, но забыли об этих встречах. Узнали они друг друга в тот памятный день, когда им вручали комсомольские билеты. Женя никогда бы и не узнала, что сидящая рядом с ней серьезная девушка-подросток — та самая Люська, озорней которой несколько лет тому назад никого не было в одном авиационном городке!
Воспоминания о детстве в тот же день сдружили их, и с тех пор они виделись хотя и не часто, но регулярно. Правда, год назад они снова потеряли друг друга из вида: Людмила переехала жить на другой край города, а кроме того, она заканчивала десятилетку, и у нее стало гораздо меньше времени. Но все-таки они жили в одном городе, и поэтому неожиданная встреча в начале лета, — это случилось вскоре после экзаменов, — не удивила их. Они с визгом — особенно Женя — бросились друг дружке навстречу, расцеловались на глазах прохожих, и вот уже третью или четвертую неделю почти не расставались…
Сегодня они явились на стадион с самого утра, бродили по аллеям, увлеченно болтая о том, о сем, и заболтались так, что Женя опоздала на парад…
А во время перерыва, незадолго перед тем, как Андрей Михайлович заметил Женю, она рассказала Людмиле о прошлогоднем первомайском празднике и о Саше, приобщившем ее к спорту.
— Как видно, он человек с характером, — заметила Людмила. — Я тоже когда-то мечтала стать спортсменкой. Жаль, что мне не попался тогда такой, как Саша!
— А ты попроси его, — лукаво засмеялась Женя. — Хочешь, я ему скажу?
Но вдруг она спохватилась, словно испугавшись чего-то.
— Впрочем, нет, нет, — заговорила она. — Он не согласится тренировать тебя. Знаешь почему? Он как-то сказал о тебе: «Какая серьезная, очевидно, очень умная девушка. Сколько я ни встречался с ней, всегда удивлялся ее серьезности».
Людмила расхохоталась:
— И ты не разуверила его?
— Зачем же? Ты ведь и в самом деле серьезная и умная.
— Ну, хорошо, предположим, вам с Сашей так показалось. Но разве он тренирует только таких ветрениц, как ты?
В голосе Людмилы чувствовалась явная ирония.
— Такие, как я, — бесхарактерные. Их легче взять под влияние, — размышляя о чем-то своем, заявила Женя.
— Это ты — бесхарактерная?
— Да, так однажды Саша выразился.
— А насчет влияния — он тоже говорил?
— А это уж я сама… Послушай меня.
— Ну, слушаю.
— Я буду говорить тебе глупости… — извиняющимся тоном начала Женя… — Впрочем, все равно: я должна тебе сказать… Хочется поделиться — просто не могу!
Последние слова она произнесла очень решительно.
— Я с ним интересно встретилась…
И Женя сначала неуверенно, а потом все смелее стала рассказывать о том, как несколько лет тому назад она в лесу за Чесмой нечаянно сломала Сашину птицеловку, как в классе их парты оказались рядом, как, назло Никитину, она по-детски издевалась над ним и как он однажды поймал ее за руку на лестнице и сказал: «Знаешь что, Женька, если ты меня уважаешь, не серди меня больше…» Помнится, он спросил ее, уважает ли она его, и она стыдливо созналась: да. Первый раз с момента их встречи в лесу за Чесмой сказала «да», а то все говорила наперекор: «Нет, нет».
— В тот же вечер я привела его к нам домой — знакомиться с мамой, — с задумчивой улыбкой рассказывала Женя.
Нестройный поток воспоминаний, по-видимому, захлестнул ее, и она замолчала.
— Смешно! — не выдержала Людмила.
— Действительно, смешно, — подтвердила Женя, сжимая в руках сорванные мимоходом желтые гроздья акации.
— Смешно не то, что ты рассказываешь, а то, о чем молчишь… Ты сегодня с самого утра хочешь признаться, что тебе нравится Никитин. Ведь правда? Сознайся!
Женя окинула подругу удивленным взглядом, словно хотела сказать: «Какие глупости!»
— Что, неправда?
— Нет… мне нравится другой, — подумав, ответила Женя.
Однако ни уверенности, ни прежней восторженности в ее голосе уже не было.
— Кто же это?
— Неважно. Потом узнаешь… после.
— Ах, вон что! Должно быть, я догадываюсь, — протяжно сказала Людмила.
— Саша относится ко всем одинаково… — продолжала Женя свой сбивчивый рассказ. — А я любила…
В это время она заметила Сашу, помахала ему рукой и побежала на трибуну. Сначала она села на самой верхней скамейке, а потом с видом заговорщицы повлекла Людмилу вниз, за пределы трибун, в аллеи. У Людмилы не сходила с губ заинтересованная улыбка.
— Значит, ты любила… — напомнила она Жене ее последние слова, поощряя продолжать рассказ.
— Нет, не любила, — легко отказалась Женя. — Я думала, что… Мне по сердцу пришелся больше другой. Да, да, ты только не смейся! И не улыбайся! Я серьезно. — Она помолчала и продолжала: — Но привязанностью
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!