Ведьма, пришедшая с холода - Майкл Суэнвик

— Я следил за ней от квартиры до общежития. Это Злата, черт побери!

Автобус закрыл двери и отъехал от остановки.

— Мы едем за автобусом, — сказал Гейб.

Джош развел руками.

— Это ты хотел за ней следить. Газета и Ушанка бегут за ней. Говорю же, она наш объект. Ты уговорил меня на этот план. Раз уж взялись за дело, могли бы провернуть его правильно.

— Злата в автобусе. — Гейб повернул ключ и выехал на дорогу. — Поверь.

— Не в этот раз. — И прежде, чем Гейб смог бы его остановить, Джош выпрыгнул из «москвича» в темноту.

Гейб выругался. С одной стороны, Джош: один, преследует ложный объект и, возможно, бежит прямо в засаду. Почему он так в этом уверен? Все в этой приманке фальшиво. С другой стороны, студентка: объект, наживка — кем бы ни была Злата, она исчезала в пасти КГБ.

Нет времени думать. Джош сам справится. Гейб захлопнул дверцу, нажал на газ и последовал за автобусом сквозь холод и мрак.

2.

На бегу Джош ругал Гейба, себя, Фрэнка, Прагу, императора Священной Римской империи Карла IV, Советский Союз. Почти все они лишь усложняли его дело, но подлинным виновником был Гейб, одержимый бесполезной чешской студенткой и упрямо не замечающий, что ее подменили двойником. Гейб — его безумие заразительно. Иначе с чего бы Джошу теперь мчаться по тротуару в надежде завершить эту дурацкую миссию?

Но ему некого было винить, кроме себя, за тяжесть в легких и за то, что после пары минут бега его ноги налились свинцом, а кровь бурлила в сосудах раскаленной лавой. Стоило тренироваться на досуге. Стоило найти иные хобби, помимо чтения, шахмат и сверхурочных. Видимо, нужно бегать трусцой по утрам. Он собирался, пока не узнал, каким бывает зимнее пражское утро. Если выберется отсюда живым, купит себе кроссовки. И кальсоны. И пальто потеплее.

Девушка резко свернула за угол и побежала по переулку. Газета и Ушанка последовали за ней, а Джош вошел в темп, который, как он надеялся, сможет выдержать.

Что он сделает, когда поймает девушку — или когда ее поймают Газета и Ушанка, — вопрос, на который он еще не ответил. Он был вооружен. Умел стрелять — по мишеням. Люди не сильно от них отличаются, убеждал он себя.

Боже. Он не хотел никого убивать. Только не сегодня.

Газета и Ушанка преодолели полпереулка. Джош старался поспевать за ними, надеясь, что они слишком сосредоточены на погоне, чтобы услышать его шаги. Фонари лили свет на черные волосы девушки — нет, она ведь блондинка, должно быть, освещение обманчиво.

Ноги его не слушались. Джош не слушался их. И бежал быстрее.

***

— Не надо жаловаться, — сказала Таня. — Это же царапина. Смотри, кровь уже не течет.

— Но зачем? — Андула еще прижимала к лицу платок.

— Симпатическая магия.

— Не понимаю.

— Капелька крови, прядь волос, верные инструменты — и Надя сойдет за тебя. Фокус не будет работать при ярком свете, но он продлится достаточно долго, чтобы мы смогли оторваться от погони.

Андула съежилась в черном пальто. Плохо. Она отстранялась, уходила в себя, не следила за погоней. Тане следовало предупредить ее насчет крови. Теперь придется налаживать доверие, устанавливать общую цель.

Выглядеть обеспокоенной было нетрудно. Еще она думала о Наде — неистовой, в полете, представляла, как за ней бегут мужчины, воображала, что служители Пламени могут сотворить с пойманным агентом Льда. Надя сможет побороть их, она сильная, но только в глупых сказках сильный всегда побеждает.

— Прости, — сказала Андула. — С твоей подругой все будет хорошо.

Таня прерывисто вздохнула. Правда, как всегда, — лучшая ложь.

— Да, — ответила она. — Надеюсь.

Андула стянула перчатку и положила руку на голое Танино запястье. Ее касание было теплым и резким, с легким покалыванием, будто от мяты или электричества. Не элементаль ли это под ее кожей? Или это Танино одиночество — боль отчаяния, в которой она даже себе не смела признаться?

Тонированный «москвич» обогнал автобус слева.

— Можешь слушаться меня, — спросила Таня, — во всем, что будет дальше?

Она погрузила этот краткий восторг прикосновения в глубокий колодец, где хранила все, что не хватало времени прочувствовать, и заперла там.

Большие карие глаза Андулы смягчились.

— Я готова.

«Ну разумеется. Ведь это я тебя подготовила».

— Эта машина, — указала она. — Та, что ты видела прежде?

У Андулы перехватило дыхание, ее губы раскрылись, но «да» никак не вылетало из них.

Таня стиснула зубы.

— Спасибо. Теперь слушай. Дальше будет непросто.

***

Карел Гашек не должен был гоняться за беглой Носительницей по глухим переулкам после заката — по всем правилам он должен сидеть сейчас дома, уютно корпеть над книгами и статьями, делать в них пометки, радуясь, что от холода его отделяют несколько толстых стен и теплый камин. Они с Владимиром надеялись понаблюдать, проследить за Носительницей и ее Ледяной вербовщицей, но разве можно отказаться от такой чудесной возможности. Носительница ускользнула от вербовщицы!

— Не бегите, — кричал он — или, по крайней мере, пытался, ведь трудно кричать на бегу. — Мы хотим помочь!

Носительница пересекла дорогу прямо перед грузовиком. Машину повело, но затем она выровнялась. Владимир последовал за Носительницей в переулок, а Карел — за Владимиром, чувствуя себя победителем. Он знал университетский квартал — каждый булыжник, каждый закуток — лучше любого студента. Этот переулок раздваивался и вновь соединялся с главной улицей на западе, а дальше — раздваивался и вел на восток; Носительница, скорее всего, ждет, что они решат, будто она побежала на запад, а сама попытается уйти на восток — и окажется в тупике.

Куртка Носительницы мелькнула у восточного поворота. Карел побежал быстрее, не обращая внимания на удары в грудь. Револьвер во внутреннем кармане куртки бил его по ребрам. Оружие ему не потребуется. Носительница присоединится к ним. Они освободят ее от Льда, подпитают ее истиной Пламени.

Он завернул за угол.

Девушка лежала у стены, скорчившись.

Владимир подошел, вынул нож. Бандит.

— Девушка, — проговорил Карел. — Мы вас не тронем.

Она не двигалась. Упала в обморок, видимо, когда поняла, что не может бежать. Она в отчаянии. Нужно убедить ее, что она пока в безопасности.

— Я не знаю, что наговорила вам та женщина, — сказал Карел, переводя дух, — но мы ваши друзья.