Записки рядового радиста. Фронт. Плен. Возвращение. 1941-1946 - Дмитрий Ломоносов

Из числа населенных пунктов, которые мы прошли, запомнились лишь некоторые, что позволяет приблизительно проследить маршрут нашего движения: Ипатово, Благодарное, Петровское, Буденновск, Прасковея, Степное, Курская, Моздок.

Несколько раз над нами пролетали немецкие самолеты, снижаясь почти до бреющего полета. А один раз по нашей колонне, решив нас попугать, немецкий пилот открыл стрельбу из пулемета, не причинив, правда, никому вреда. Был случай, когда нас почти настигли наступавшие немецкие войска: пришлось идти и ночью вперемежку со стадом овец, мешавшихся под ногами.

Жители станиц, которые мы проходили, встречали нас сочувственно, зазывали в дома и кормили, приговаривая: «Быть может, и моего сыночка кто-нибудь накормит…» Часто мы (наша четверка) использовали такой метод добывания пищи. Обращаясь к хозяйке, спрашивали: «Не продадите ли чего-нибудь поесть?» (на случай согласия у меня еще оставались деньги, врученные тетей Соней в Ростове, и тогда мы расплачивались символическими суммами). Обычно нас кормили, но деньги брать отказывались. Этот метод почему-то получил название «подканывать».

Особенно запомнились Прасковея — богатое село, где нас обильно снабдили продовольствием, и Буденновск. О нем особо.

Когда мы вошли на окраину города, на другой его окраине уже слышны были пулеметная стрельба и разрывы гранат и мин. Город горел, жители, как и в Ростове, растаскивали оставленные продовольственные склады. Двое из нашей команды притащили откуда-то бак, наполненный вином.

Здесь со мной произошел крайне неприятный случай. После длительного марша по жаре и пыли, с трудом передвигая ноги, я дотащился до первого же дома и попросил напиться. Получив в руки эмалированную кружку, я с жадностью припал к ней и… задохнулся: не вдохнуть, не выдохнуть! Упал на завалинку и почувствовал, что теряю сознание. Испугавшиеся хозяева выскочили из дома, стали растирать мне грудь и влили в рот холодную простоквашу. Оказалось, что кружка была наполнена не водой, а коньяком или крепким самогоном. Не сразу и с большим трудом отдышался.

Далее путь проходил вдоль реки Кумы по холмистой, поросшей лиственным лесом местности. От преследовавших нас оккупантов удалось оторваться. Очевидно, они приостановили дальнейшее продвижение, подтягивая отставшие тылы. Здесь стали заметными приготовления к обороне: укрепленные зенитно-артиллерийские позиции, противотанковые рвы, траншеи и дзоты.

Наконец мы достигли станции Моздок, где слышались паровозные гудки и откуда можно было надеяться уехать на поезде. Здесь был уже настоящий рубеж обороны, занятый войсками и подготовленный к отпору.

Вспоминая этот многодневный изнурительный марш по Сальским степям и Ставрополью, не могу не отметить, что шедшие вслед за нами немецкие войска не встречали никакого сопротивления. Путь на Северный Кавказ в этом направлении был открыт. Сопротивление оказывалось только вдоль железных дорог — в сторону Сталинграда и северокавказской магистрали. К тому времени, когда мы были уже у Моздока, наступление немцев было остановлено у Сталинграда и Новороссийска, где завязались жестокие бои. Железнодорожный путь от Моздока в сторону Махачкалы, Грозного и Баку оставался последней транспортной связью с Закавказьем, оставшейся в распоряжении обороняющихся.

Некоторое время, не помню, сколько дней, мы ждали у станции, пока наше начальство решало вопрос о нашем дальнейшем пути следования. Предполагалось, что мы должны ехать в Баку, чтобы войти в состав Бакинского авиационного техникума. Наши студенты и преподаватели, эвакуировавшиеся из Ростова еще до его первой оккупации, уже присоединились к нему.

Высоко в небе часто проплывали немецкие самолеты, по ним открывался зенитный огонь, как обычно не причинявший им никакого вреда, но бомбежек станции и города они не предпринимали.

Здесь у меня произошла удивительная встреча.

Еще раньше меня Ростов покинула, забрав с собой 5-летнюю дочь, моя двоюродная сестра Нюра. Писем от нее не было, хотя кто-то встречал ее на станции Куберле по дороге к Сталинграду. Ее муж — Евгений Умнов (среди шахматистов позже он стал известен как мастер шахматной композиции, автор нескольких книг по теории шахмат), призванный в армию после окончания университета, служил в Западной Белоруссии в какой-то особенной артиллерийской части. Некоторое время эта часть стояла в Моздоке, и я, случайно разговорившись с женщиной, работавшей в ней вольнонаемным парикмахером, узнал, что она знакома с Умновым, к которому приехала жена с дочкой. Она сообщила мне номер полевой почты части и то, что та передислоцировалась в Шамхор. В дальнейшем, написав по этому адресу, я установил связь с Нюрой и ее мужем.

Наконец, нашему штабу удалось договориться с военным комендантом станции, и нам позволили погрузиться в открытые платформы, заполненные зерном, ящиками с вооружением и снарядами. Мне кажется, что это был последний эшелон, отправившийся из Моздока перед тем, как там начались бои с подошедшими немецкими войсками.

Часто останавливаясь под бомбежками, слава богу не причинившими вреда, состав к рассвету достиг железнодорожного моста через глубокое ущелье, по дну которого протекал Терек, и застрял на подъеме: мощности локомотива не хватало, чтобы его преодолеть. Несколько часов прошло в тревожном ожидании очередного налета. Подошел еще один паровоз-«толкач», и состав тронулся.

Дальнейший путь прошел без приключений, но был очень долгим, так как дорога была забита железнодорожными составами. На высоких участках пути были видны эшелоны, следовавшие впереди нас один за другим. Голодали, часто по два-три дня. Иногда на длительных стоянках у населенных пунктов удавалось «подканывать», на перегонах бегали на ближайшие бахчи за арбузами. Жевали пшеницу, на которой ехали.

Наконец прибыли на узловую станцию Баладжары вблизи Баку. Здесь выгрузились и расположились прямо на земляном склоне, поросшем кустарником, нависавшем над перроном пригородной электрички.

Здесь пришлось ожидать около месяца.

Закончился очередной этап нашей одиссеи.

Баладжары — пригородная станция, на которой останавливаются электрички, следующие в Баку: достаточно сесть на электричку и через полчаса — цель нашего трудного и продолжительного пути. Так казалось, но, увы, действительность редко совпадает с оптимистичными предположениями. Директор и группа преподавателей уехали в Баку, а нам — студенческой изрядно проголодавшейся братии — было предложено оставаться здесь в ожидании того, как разрешится в Баку вопрос о нашем размещении.

В ожидании команды «ехать в Баку» прошел день, но ведь «голод не тетка», а кормить нас никто не собирался…

Мы втроем (Леонид отстал от поезда где-то еще в Дагестане, но мы надеялись, что он приедет, его рюкзак оставался на нашем попечении) отправились на местный рынок с надеждой подрядиться заработать, а то и (что греха таить) спереть чего-нибудь съестного.

Дорога к рынку шла по пешеходному мосту, перекинутому через многочисленные железнодорожные пути, заставленные грузовыми составами и отдельными вагонами. Среди них были и открытые платформы, на некоторых были овощи, кукуруза, мешки с чем-то, накрытые брезентом. В некоторых составах были и вагоны-ледники. Ясно, что в них содержались скоропортящиеся продукты. Рассудили, что, коли нужда заставит, придется в этом хозяйстве «пошарить».