Сто процентов на троих - Владимир Колычев

– Но я серьезно, – не унималась Люба.

– Закройся! – заорал на нее Смит.

Похоже, он и сам не знал, настоящая наркота или какая-то дешевая подделка. А если подлог? Миша не хотел, чтобы его резали на куски.

И еще Миша боялся не найти тайник. Ночь все-таки, они запросто могли заблудиться.

Миша держал путь к «проселку», который перегораживала траншея, но машина сама вышла на другую дорогу. Он и сам не понял, как оказался в станице. Фонари на дороге появились, замелькали дома.

– Если менты, сразу стреляю, – предупредил Смит.

Но на всем пути к шоссе Миша не увидел ни одной полицейской машины.

А на шоссе произошло неприятное для Смита событие. У его спутника сломалась машина. Тот позвонил ему, Смит велел ему оставаться и ждать. При этом он назвал своего дружка Славиком.

– Только не думай, что я остался один, – сказал Смит, щелкнув курком над самым ухом у Миши. – Чуть что не так, отправлю в расход. А баб твоих в оприход… Начну со своей любимой женщины.

Смит вдруг протянул руку к Рите и нагло потрогал ее за грудь. Она запоздало дернулась, но это лишь рассмешило подлеца.

– Ты меня понял?

Он ударил Мишу рукоятью по голове. Вроде бы и не сильно ударил, но больно.

Миша кивнул. Он все сделает, лишь бы Смит оставил их всех в покое.

До места они добрались сравнительно быстро, но долго искали колышек на дороге, который оставила Люба. Надо было ставить длинную палку, а она нашла только короткую.

В конце концов, точку отсчета нашли, нужно было идти в поле искать камень, под которым находились наркотики. Из машины Миша вышел с монтировкой.

– И что это такое? – спросил Смит.

Он смотрел, казалось, прямо в голову. Как будто знал, какие надежды Миша возлагал на свой ломик.

– Палка-копалка, – сказала Люба.

Она собиралась идти вместе с ними.

– Будет тебе палка, – похабно усмехнулся Смит.

И снова вопросительно глянул на монтировку.

– Тебе же сказали, землю копать надо, – буркнул Миша.

– Говори, не говори, а у него все одно на уме, – хмыкнула Люба.

– А что у меня на уме? – Смит вдруг обнял ее за талию, притянул к себе.

– То, что у тебя на уме, может быть во мне, – сказала она, неторопливо и как будто даже с неохотой.

– И может быть, и будет, – еще больше завелся Смит.

– Мы идем или где? – спросила Люба.

– Пошел!

Она показала направление, а Смит грубо толкнул Мишу, оставаясь у него за спиной. А так хотелось шарахнуть его монтировкой по голове.

Люба нашла второй колышек, ногой показала, где копать. И фыркнула, презрительно глянув на Мишу.

– Давай!… А я пока Смита посторожу.

– Чего?! – Смит сощурил глаз, рассматривая ее.

– Чтобы он к тебе сзади не пристроился. А то у него сегодня собачий вальс на уме.

– Какой вальс? – спросил Смит, пальцем показывая в землю.

При этом он держал Мишу на прицеле своего пистолета.

Миша кивнул и вонзил монтировку в землю – с приплюснутого конца.

– Видел, как собачка тапок трахает? – спросила Люба.

– Я вижу, как я трахаю тебя, – ухмыльнулся Смит.

– Просыпайся, скоро рассвет.

– Проснулся. Но все равно вижу.

– И как оно там?

– Рассказать?

– Но ты же не меня хочешь. Я же вижу, ты на мою сестру запал. Ее тапок возьми… Или уже?

– Что уже?

– Ну, как это у тебя получается? Не спишь, но все видишь. Как у вас там с Риткой?

– Уже на коленях стоит.

От возбуждения у Смита вибрировал голос, а Мишу всего трясло от возмущения. Любе он вырвал бы язык, а Смиту отбил бы все хозяйство, чтобы в тапок он мог тыкаться только носом.

– И как, нравится? – подзуживала Люба.

– Ну, она пока только ширинку расстегнула…

– Долго что-то.

– Кто долго запрягает, тот потом долго едет… Ух ты, погнали!

Миша и сам не понял, как это у него произошло. Монтировка будто сама взвилась, ударив Смита по руке, в которой он держал пистолет.

– Твою мать! – взвыл похотливый подонок.

Смит инстинктивно потянулся за пистолетом, потеряв на этом несколько драгоценных мгновений, чем в полной мере воспользовался Миша. Монтировка уже не рвалась в полет, не выскакивала из рук, полагаться приходилось на осознанное умение драться, на свою волю к победе.

Глазомер не подвел, рука не дрогнула, и монтировка с размаху рубанула Смита в голову.

– Давай, давай! Пока он Ритку совсем не трахнул! – крикнула под руку Любка.

Если она хотела еще больше взбесить его, то ей это в полной мере удалось. Но распыляться Миша не стал. Сначала нужно было разделаться со Смитом, а затем уже заняться этой сучкой.

А Смит, пропустив сильнейший удар, схватился за монтировку, пытаясь вырвать ее из рук. Но Миша ударил его ногой в живот. Это был скорее толчок, но Смит, пытаясь поймать ногу, отпустил монтировку.

Ногу Смит не поймал, а монтировку – да. Очередной удар в голову заставил его с воем опуститься на землю.

– Это ему от Ритки так хорошо! – бесновалась Любка.

– Захлопнись, дура!

Рита была где-то рядом, орала на сестру, но злость затмевала глаза.

Миша видел, как Смит нанизывает на себя ее голову. И он знал, как остановить ублюдка.

Смит сам стоял на коленях и качался, обжав руками голову. Миша размахнулся, но Смит лишь протянул к нему руку, умоляя остановиться. Но было уже поздно.

Миша ударил сверху вниз, как будто по чурке топором рубанул. Череп на две половины не раскололся, но Смит завалился на бок и задергал ногой.

– Что это с ним? – отбросив монтировку, заорал Миша.

– Все с ним! – визгливо крикнула Люба.

Смит продолжал биться в конвульсиях, Миша склонился над ним, поднял голову. Руки моментально стали мокрыми, липкими. Миша представил зияющую дыру в черепе и в панике вскочил на ноги.

– «Скорую»! – заорал он. – Вызывай «Скорую»!

– Куда «Скорую»? – спросила Рита.

Действительно, они сами не знали толком, где находятся.

– Тогда давай в машину!

Да, Смита нужно было везти в больницу, и Миша готов был на руках нести его к автомобилю.

– Все, не надо в машину! – сказала Люба.

– Все?! – Миша бешено посмотрел на нее.