Чемодан - Юлия Резник

— Черт… — Люся зарылась рукой в и без того лохматые волосы. Нервным движением отбросила их на плечо и отвернулась к окну. — Ты — красавчик, Ваня. За тобой любая девчонка пойдет, только пальцем помани… А ты тетку взрослую выбрал.

— Да не нужны мне никакие девчонки! Мне ты нужна…

— Возможно… Возможно, тебе так действительно кажется. Я напоминаю тебе мать, которой у тебя никогда не было, и поэтому ты тянешься именно ко мне, но…

— Стоп. Заканчивай с психоанализом. Я все, что ты мне хочешь сказать, уже и без слов понял. Только неправда это. Ты мне просто понравилась. Как женщина. Не как мать, или кто-то еще… Черт… Да, если бы ты была хоть чуточку на нее похожа… я бы и близко к тебе не подошел, понимаешь? Я тебя хочу… Все время практически.

Иван подошел вплотную к Люсе, взял ее руку и накрыл ею собственный пах. Она хотела возразить, что сексуальное влечение — это еще не повод жениться, но, почувствовав его желание, вмиг растеряла все слова. Подняла потрясенный взгляд, в котором разгорался ответный огонь, жадно втянула воздух.

Не в силах отстраниться, как зачарованная, потянулась к его губам, забывая обо всем на свете.

В тот вечер они так и не договорили. Спустили ситуацию на тормозах, погрузившись в чувственный водоворот. Тогда он в первый раз позволил этому случиться. Не захотел копаться в происходящем, анализируя ситуацию. Слишком ему не нравилось то, что происходило под толщей их с Люсей страсти.

То были счастливые дни. Несмотря на бесконечные придирки начальства и нервотрепку на работе, Иван парил, как на крыльях. Видя его совершенно блаженную морду, Гринев сатанел, а ему и дела до этого не было. Главное, что он в любой момент мог позвонить Люсе и приехать к ней, или куда-нибудь пригласить… Даже дед заметил Ванино счастье.

— Ну, и чего сияешь, как начищенный пятак? — спросил тот сварливо в один из редких вечеров, который они провели с Люсей порознь.

— А чего мне грустить? Хорошо все!

— Знаю я это хорошо… Познакомишь когда? Погляжу хоть, кого ты нашел. Сейчас девок нормальных нет! Может, ей прописка нужна?! Так ты ей скажи, что не пропишу! Мне тебя самого за глаза хватает… Плати за него.

Иван улыбнулся. Дед был в своем репертуаре.

— Ты переигрываешь. Я уже лет десять за квартиру плачу самостоятельно. Да и Люсе твоя прописка до лампочки. У нее своя жилплощадь имеется.

— Своя, говоришь? У нее, что, родители богатые? Откуда у девахи молодой квартира? И на кой тогда ей ты?

Ваня рассмеялся в голос. Вытирая слезы, пробормотал:

— Ну, ты, дед, и обломщик! С тобой точно не заскучаешь. То есть, то, что она очарована мною и влюблена, тебе даже в голову не приходило?

— А тебе, выходит, пришло?

— Пришло…

— Влюбился, как дурак! — прокомментировал дед, смерив внука внимательным взглядом выцветших глаз.

— А можно влюбиться, как умный? — веселился Иван.

— Да ну тебя! — сплюнул дед и, шаркая ногами, побрел к себе в комнату.

Не молодел дед Андрей. Не молодел… Сутулился сильнее, прихрамывал! Давление скакало, а в больницу его было не загнать. Семьдесят пять скоро стукнет… В любой момент может на тот свет отправиться. И тогда у Ивана вообще никого не останется. И это так страшно, на самом деле.

— Дед… Ты лекарства пьешь?

— Много они помогают! Шарлатаны… Одни выписывают, что надо и не надо, а вторые продают!

— Ты все-таки пей. Нина Матвеевна хороший доктор. Плохого не посоветует. Иван аккуратно прикрыл дверь в комнату деда, сходил в душ и растянулся перед телевизором. Он так быстро отвык засыпать один, что в те дни, когда Люся прогоняла его домой, полночи ворочался с боку на бок, не в силах уснуть. Как обычно, при бессоннице, в голову лезли всякие мысли, а в душе поднималась тревога, которую при свете дня он гнал прочь от себя. Что-то не давало Ивану покоя.

Тонкой беспокойной стрункой с тоскливым звучанием в нем вибрировал страх. То нарастающий, как крещендо, то сходящий на нет. И только рядом с Люсей муть в душе оседала. Было в ней что-то легкое, искрящееся, успокаивающее. Некое заразительное веселье, и бесконечное тепло, которым та щедро его одаривала, развеивая все сомнения.

Однако прошлое все еще не отпускало. Ивана накрывали болезненные воспоминания. И неприкаянность, и мучительное одиночество, и нереализованное желание быть для кого-то нужным, и его потребность в любви… Все то, что он загонял в самые дальние тайники памяти. О чем не хотел вспоминать…

Любовь к женщине вновь сделала его беззащитным. Всколыхнула все страхи, но, в то же время… подарила счастье и надежду. Никогда еще Иван не чувствовал себя настолько цельным, настолько… завершенным. Настолько… на своем месте.

— Не спишь?

— Не сплю, — вздохнула Люся на том конце провода.

— Ты же твердила, что я тебя утомил… — напомнил Иван, широко улыбаясь.

— Еще как… Но без тебя уснуть почему-то не получается. Хотя и с тобой не заснешь!

Иван рассмеялся в голос.

— Что делаешь?

— Крашу ногти…

Ваня сглотнул. В воображении возникла прекрасная картина. И он многое бы отдал, чтобы увидеть её наяву. Люсеньку, красящую ногти в неизменный алый цвет. Ее же, прихорашивающуюся у зеркала, или примеряющую новое платье… В его жизни так сильно не хватало этой женственности! Баночек-скляночек с духами и кремами возле его бритвенных принадлежностей. Розовой зубной щетки, около его, голубой. Крохотных туфелек — рядом с его, почти сорок шестого размера, ботинками.

Откровенного кружева женских трусиков вперемешку с его непритязательными хлопковыми боксерами…

— Слушай, Вань, а хочешь, завтра к Ирке с Серегой за город поедем? У них от бабки хатка осталась.

Они звали на шашлыки.

— Хочу, конечно. Я с тобой все хочу! Заехать за тобой прямо сейчас? — не то пошутил, не то на полном серьезе спросил Иван, вызывая тем самым Люсин громкий смех.

— Нет, уж, маньяк… Дотерпи до утра. Может, и правда удастся поспать…

Ваня заехал за Люсей в десятом часу, а уже к обеду они вместе с Серегой Чипижным жарили мясо на заснеженной площадке возле приземистой неухоженной хатки. Неподалеку дети лепили снеговика, а Люся с Иркой, сидя на покосившейся веранде, пили горячий чай и лениво о чем-то переговаривались.

Иван с каким-то щенячьим восторгом впитывал в себя все происходящее. Для него такого рода посиделки были чем-то неведомым, незнакомым. Тем, о чем он мечтал ребенком, и тем, что с ним так и не случилось. До этих пор. Рядом с Люсей совершенно неожиданным образом мечты становились реальностью… И так легко было представить, что где-то здесь бегают и их дети. Дети, которым они вместе подарят счастливое детство.

— Люся, отдай мне своего Ивана в аренду. Ты посмотри, как он со спиногрызами ладит! — шутливо заметила Ирка, когда они, наконец, устроились за столом.