Кёсем-султан. Заговор - Ширин Мелек

Кёсем через силу улыбнулась. Сравнение чужеземных послов с павлинами, одновременно пытающимися растопырить хвост и оттолкнуть собратьев от кормушки, получилось весьма точным. Впрочем, Хадидже-первая всегда славилась наблюдательностью.

– Ну, если они не вручат султану верительные грамоты и церемониальные подарки, не видать им почета и уважения. Тут побежишь… хвост распускать.

На сей раз пришел черед улыбаться Хадидже. Тоже через силу – Кёсем видела это. Однако помимо наблюдательности Хадидже-первая славилась еще и стойкостью. Удары судьбы могли согнуть ее, но не сломить.

Как и саму Кёсем.

За стенами мечети самозабвенно вопили янычары, приветствующие нового султана.

* * *

Султан Мурад был из тех мужчин, о которых еще мамочка рассказывала будущей Хадидже-второй, бывшей Паломе. Пускай он и мальчишка еще, пускай к делам любовным еще нескоро окажется приучен, а только это без разницы, порода и в жеребенке уже видна. Султан Мурад был из тех, кому нравятся не просто покорные женщины, а такие, что днем колючки, а ночью овечки. И нельзя, никак нельзя забывать каждый раз напоминать такому мужчине, что только с ним женщина ласкова, потому что он – завоеватель и покоритель, а другие лишь пыль у его ног. Каждый раз следует показывать, что знаешь себе цену и что именно этот мужчина цену уплатит и не поморщится, а другие – а что другие? Тьфу, а не мужчины. А ты – женщина, которой нужен только самый-рассамый лучший и самый-рассамый единственный. Только он, величайший из великих и непобедимейший из непобедимых.

Ну и давать эту самую свою непобедимость время от времени доказывать. Чтобы не заскучал.

Хадидже-вторая изучала гаремные хроники – не от скуки, как некоторые могли бы подумать, и не чтобы заумь свою показать. Что она, Акиле-хатун, что ли? Просто нужно было понять, как становятся хасеки. Как становились хасеки раньше, что изменилось теперь.

Роксоланка Хюррем, похоже, знала мамочкин секрет, потому что жизнь ее с султаном Сулейманом всегда была как на острие ножа. И она даже не изображала, что дела обстоят не так, как поступали султанши после нее. Не притворялась, будто ни с кем за султанское сердце не борется, каждый раз не уставала повторять Сулейману Кануни, что он – величайшая из драгоценностей и что лишь ему она, хасеки Хюррем, жаждет поклоняться, лишь его одного желает любить. Ну что ж, она своего добилась. Одна была у своего султана. Остальным так не повезло. Но Хадидже-вторая была не из тех, кому нравится делить своего мужчину с другими женщинами!

Хотя, конечно, придется. Все мужчины рано или поздно пресыщаются, ищут развлечений на стороне. Все, без исключения. А если у тебя еще и гарем под рукой, где большинство, конечно, дуры и коровы, зато каждая первая жизнь положит, чтобы под тебя лечь…

Как тут удержишься!

Главное – чтобы после сладкого сиропчика, которым попотчуют гаремные идиотки, мужчина снова захотел мяса со специями. Такого, что одновременно полыхает и тает на языке. Тогда и только тогда он будет вновь и вновь возвращаться. Вот и весь секрет.

Именно поэтому, увидев султана Мурада, Хадидже-вторая поклонилась, как и все прочие, но дальше вела себя совершенно естественно: не обращала на него никакого внимания, занималась делом, которое Кёсем-султан поручила своей верной гёзде.

О, это великое искусство – естественно и непринужденно не обращать внимания на парня, из-за которого переполошились все местные курицы! И при этом быть грациозней всех тех, кто торопится обратить на себя внимание. Впрочем, уж что-что, а быть грациозной и естественной на фоне суетящихся клуш Хадидже-вторая как раз могла очень хорошо. Сработало еще и то, что Хадидже-первой не было рядом. Как догадалась Хадидже-вторая, Кёсем-султан с умыслом услала верную свою фаворитку. Бывали ведь случаи, когда султаны влюблялись в чужих вдов и брали их в жены, и молва таких случаев совершенно не одобряла. Точнее, подобное не одобряли войска. А сейчас, когда Оттоманская Порта только-только оправляется от сотрясавших ее янычарских бунтов, одобрение буйных янычар и свирепых сипахи нужно молодому султану, словно воздух.

Спасибо и за то, что Кёсем-султан позволила остаться Хадидже-второй, которая по возрасту, прямо скажем, уже не девочка, не ровесница новому султану и не младше его. Ну да это как раз за пределы гарема вряд ли просочится. А даже если и просочится… в общем, она, Хадидже-вторая, не вдова другого султана и весьма хороша собой, а остальное доделают верные Кёсем-султан люди. Уж что-что, а правильные слухи распускать они обучены.

Да и почему бы Кёсем-султан не порадеть своей фаворитке? Разве Хадидже-вторая не старательна и не учтива? Разве не выполняет иногда поручения достаточно деликатные, о которых не дай Аллах проговориться? Разве не притворяется иногда самой… хотя нет, об этом лучше и не думать даже – да, маловероятно, что кто-либо здесь умеет мысли читать, но все равно ни к чему сейчас вспоминать то, что непосредственно к молодому султану не имеет отношения.

Хадидже и не заметила, как Мурад оказался рядом, довольно учтиво предложил помощь. От помощи, разумеется, пришлось отказаться (мужчина, будущий султан, смешивающий притирания, – вот это и впрямь стало бы новостью из новостей! От такого и до следующего бунта рукой подать!), но вот поболтать Хадидже, конечно, была не против. И восхищенный взор Мурада вкупе с очевидной злостью на лицах других девиц был справедливым вознаграждением. Еще бы – куда им до любимицы Кёсем-султан, обласканной теперь и новым султаном!

Конечно, Кёсем-султан всегда желала, чтобы, как любила говаривать Хадидже-первая, девушки доставались султану не по одной, а целым ожерельем. Да, тогда и впрямь легче существовать. Но именно существовать, а не становиться жемчужиной и усладой очей. И да, Хадидже-вторая обязательно подберет султану других подружек… таких, от которых он обязательно вернется к своей хасеки, а глупые девчонки всю жизнь будут считать, что их облагодетельствовали, а они не поняли своего счастья. Надо только будет позаботиться, чтобы никто, кроме хасеки, не зачал султану наследника… На это средства есть, вон те же Айше с Акиле где-то ведь взяли…

Думая об этом всем, Хадидже-вторая не уставала улыбаться султану, и Мурад, словно солнце, сиял в ответ.

* * *

Показалось или Кёсем-султан не слишком-то рада была тому, что султан выбрал именно ее, Хадидже?

Нет, ни в словах султанши, ни в делах ее ничего такого, что говорило бы о неудовольствии Кёсем, не было – да и не могло быть! По велению могущественной валиде (теперь уже точно валиде, безо всяких глупых оговорок) евнухи споро снаряжали Хадидже-вторую в опочивальню султана. Масла, притирания, удаление лишних волосков на теле – все было сделано без малейшего изъяна, а халат Хадидже подобрали такой, что ахнула даже сама девушка. Легкая, нежная ткань не скрывала абрисов точеной фигуры, изысканно маня, но не выставляя ничего напоказ. То есть отношение свое Кёсем-султан показывала и словом, и делом.

Но вот молчание ее – там, где должны были быть слова, – говорило Хадидже-второй о многом… «Лучше бы другая была на твоем месте!» – сообщало это молчание, а еще: «Здесь моя благосклонность к тебе заканчивается!» Учитывая влияние при дворе Кёсем-султан, а еще тот факт, что многажды чудилось, будто влияние это утеряно, но каждый раз надежды эти оказывались ложными, Хадидже справедливо тревожилась.