Ангелы по совместительству. Проводы империи - Ирина Сыромятникова

– Наетые, – пришел Су’Хамат на помощь командиру.

– Зверские! – не согласился Су’Никар. – И вот, пока мы следили, куда они свернут, к нам и подкрался жрец.

– Т’Ахиме его на нас вывел, – дополнил Су’Хамат героическую картину.

– Почему решили, что – жрец? – Подозрительность еще не оставила Ана’Рассе.

– Он сказал, что принял обет Поиска Истины.

Воцарилась тишина, каждый член отряда переживал новость по-своему.

– Вы с ним говорили?!! – всполошился Ана’Рассе.

– У нас не было выбора. – Су’Никар поджал губы. – Он над нами глумился! Сказал, что ему плевать на волю Наместника или Императора. И что чужаки – не образец человеколюбия. Пока они обращают свою силу против врагов всего сущего, но в будущем он за это не поручится.

– И лучше будет к ним не лезть, – подтвердил Су’Хамат.

– Потом Т’Ахиме стал уговаривать жреца взять его с собой, чуть на коленях перед ним не ползал! Ну, мы не стали зевать и рванули в разные стороны. Так и ускользнули.

Взгляд Ана’Рассе забегал:

– Мы ведь должны остановить… принять бой…

Су’Хамат скептически скривился.

– А что ты сделаешь с этим? – Су’Никар наподдал пальцем в «хранитель».

Амулет висел на шее изгоняющего с того самого дня, как плети учителей заставили его прикоснуться к силе. Ни снять эту штуку, ни забыть про нее Су’Никар не мог. До тех пор пока пастырь не остановит действие волшебства, даже прикасаться к Источнику было рискованно: засекут – изувечат.

– Ну ведь само по себе это ворожбе не мешает… – начал было Ана’Рассе.

– Я что-то не понял, – посуровел Су’Никар. – Или вы подвергаете сомнению Уложение, почтеннейший?

Нахальный человек отшатнулся:

– Нет-нет, ты не так понял!

– В таком случае что вы нам прикажете?

– Мы возвращаемся в Тусуан! Нужно предупредить Наместника об угрозе как можно быстрее.

– И никакой ворожбы, пока нового пастыря не найдем! – Су’Никар зыркнул на учеников. А то поймут что-нибудь не так, дурни! Да, остановить проклятие как таковое «хранитель» не мог (это сделало бы его слишком неизбирательным), просто делал смертный приговор отсроченным – первый же пастырь, обнаруживший, что изгоняющий пытался ворожить без присмотра, обязан будет привести его в исполнение. Проще думать про себя, что амулет убивает!

Все понятливо покивали.

Как ни странно, разочарования Су’Никар не испытывал – выяснение отношений с чужаками, пусть несколько опосредованное, все-таки состоялось. Изгоняющий доподлинно установил, что они имеют право гулять по Са-Орио сколько захотят – священное право сильного, а если Анатари’Шарп чем-то недоволен, он может сразиться с ними сам. Там такие звери – жрецом не проймешь! Останки изгнанного гостя, чай, все видели…

Смыться без потерь не удалось: произошло типичное до ломоты в зубах событие – сердобольный белый приволок в дом какую-то дрянь. Дрянь выглядела как битый жизнью бродяга лет двадцати, невероятно грязный, оборванный, завшивевший и голодный. Мы, черные, работали в поте лица, перетаскивая из деревни наготовленную нам в дорогу провизию, а этот нахлебника приволок! Причем явно – припадочного: вылупился на нас и замер, как сурок над норкой. Что ж за напасть такая…

Ли Хан представил это чудо как своего ученика.

– Не пущу!

– Но…

– Никаких «но»! Иди и мой его, где хочешь. Одежду я, так и быть, проклятиями почищу. К нашим вещам он в таком виде близко не подойдет – потом не будешь знать, от чего чешешься.

Ридзер, стоявший к новоявленному ученику ближе всего, только гадливо морщился. Пит, оценивший размеры бедствия, предложил подобрать бродяге другую одежду или у местных купить. Мысль здравая: грязь-то я убрать смогу, но как он собирается сшить вместе все эти лоскутья – не представляю.

Ли Хан проникся и обещал устранить замечания в течение часа. Провозился три. В результате наш новый попутчик стал похож на ошпаренного поросенка – такой же розовый и лысый, а отъезд пришлось перенести на следующее утро. Признаюсь, когда ведущий к деревне белых перекресток скрылся из виду, не я один вздохнул спокойно. «Ботва» она и в И’Са-Орио-Те – «ботва»! Чем дальше от них, тем спокойнее.

На нового попутчика бойцы Ридзера по началу отреагировали привычно, то есть никак. А почему, в сущности, ингернийских армейских экспертов должно волновать, есть ли у са-ориотского белого ученик? Но уже на следующий день парень, представленный обществу как Ахиме, придумал способ отличиться.

Первый приступ я сумел купировать, встав с утра пораньше и обнаружив, что Ахиме кашеварит вместо дежурящего по отряду Яркса. Он просто не понял, на что подписался! Вежливо, но твердо отобрав у белого ложку, я под разочарованным взглядом мага-тунеядца отбуксировал его к учителю («отбуксировал» – не преувеличение: под моей рукой Ахиме обмяк, как большая тряпичная кукла, и, кажется, вообще перестал осознавать, что с ним делают). Ли Хан, не меньше моего удивленный выходкой ученика, попробовал возмущаться:

– Мальчик хотел помочь! Что в этом плохого?

Предки, дайте мне сил!

– Если он хочет помочь, – попытался растолковать я, – пусть попросит Ридзера поставить себя в график дежурства, а не нарушает установленную очередь. Иначе завтра на него повесят всю повседневную работу, включая стирку портянок Шаграта, причем отказаться от этой чести он уже не сможет. Улавливаешь?

Ли Хан суть сказанного, может, и уловил, но дело было сделано – Ахиме заинтересовались, а интерес двенадцати скучающих колдунов даже для обычного человека – штука крайне неприятная. Са-ориотца рассмотрели со всех сторон и нашли забавным (все равно что приговор подписали). Неудачное время Ли Хан выбрал, чтобы принимать учеников, тем более – слабоумных! И компанию неподходящую.

Маскировать свои недостатки Ахиме не умел. То есть я понимаю, что белым свойственно теряться в незнакомой обстановке, приобретать вид эдакой трогательной беспомощности. Но не до такой же степени! Любое неожиданное или необычное явление погружало Ахиме в прострацию, а необычным для него сейчас было все. Понимания со стороны черных такое поведение не находило. Браймер, например, оказавшегося на его пути белого переставлял как мебель. Румол повадился, проходя мимо, дружески хлопать Ахиме по плечу, погружая того минут на пять в паралич сознания. И даже Ридзер, столкнувшись с парнем у походного умывальника, не удержался и громко заявил «Бу!».

Естественно, Ли Хан пытался что-то сделать, разъяснить, научить. Забавно было наблюдать, как у вежливого и немного нудного белого в голосе прорезаются повелительные нотки, а жесты и мимика приобретают наглядность и выразительность. Только ведь не в коня корм – парень оказался тупым до упора. Все это можно было бы не замечать, если бы не смутное ощущение, что, потерпев неудачу, незадачливый учитель собирается подпихнуть слабоумного алхимику.