Кровь и нефть. Безжалостное стремление Мохаммеда бин Салмана к глобальной власти - Bradley Hope

королями, в частности с королем Фахдом, умершим в 2005 г., и королем Абдуллой. Как и Saudi Oger Ltd., принадлежащая ливанской семье Харири, Binladin Group выросла в большую компанию отчасти благодаря тонкому пониманию того, что нужно Аль Сауду. Если это означало строительство дворца для новой жены в течение нескольких месяцев, они выполняли работу. Оплата могла прийти гораздо позже или вообще не прийти - бин Ладены и пикнуть не успели бы. Но у молодого принца была более серьезная задача: он хотел иметь право голоса при принятии ключевых бизнес-решений.

Бакр вежливо отмахнулся от Мохаммеда, сказав, что условия на рынке еще не идеальны. Мохаммед был раздосадован и сказал, что это решение неразумно, поскольку пересмотр всех мегапроектов может привести к отмене и замедлению работ. Бакр позвонил братьям, чтобы обсудить свои опасения.

После обрушения крана компания Binladin Group оказалась под ударом. Король Салман издал королевский указ о приостановке всех контрактов с компанией в ожидании расследования. Компания была вынуждена уйти на холод, лишившись всех дальнейших государственных контрактов и прекратив выплаты по существующим проектам. Имея на тот момент около трехсот тысяч сотрудников, большинство из которых были рабочими из Индии и Пакистана, компания быстро проела свои деньги и достигла кризисной точки. Мохаммед также сделал это лично для клана бен Ладенов, запретив выезд за границу высшему руководству, связанному с инцидентом с краном, и некоторым из братьев.

Понимая всю глубину своих проблем, Бакр перепробовал все, включая передачу контроля над бизнесом брату, чтобы снять с себя всю ответственность за аварию крана. Он нанял команду западных бизнесменов во главе с немецким финансистом для реструктуризации компании, но ничего не вышло. Глубокая заморозка продолжалась.

Саудовский владелец Oger Саад Харири, имевший двойное гражданство и занимавший пост премьер-министра Ливана, также с трудом справлялся с задачей обеспечения притока денежных средств. Бизнес Oger плохо управлялся, поэтому у него было мало резервов на случай замедления платежей. Саад отчаянно пытался заручиться одобрением Мохаммеда бин Салмана, построив для него пристройку к обширному приморскому дворцу короля Салмана в Танжере. А когда Мохаммед сказал, что хотел бы иметь более прямой проход в Королевском дворе, чтобы попасть в фойе секции своего двоюродного брата Мохаммеда бин Найефа, Саад сам остался на ночь с рабочими, чтобы прорубить мрамор и бетон для выполнения этой работы. Мохаммед поблагодарил его, но, очевидно, посчитал, что никакого обмена не произошло. Саад не завоевал никакой доброй воли.

Выросший при королях Фахде и Абдулле, Саад был потрясен тем, что правила взаимодействия с Аль Саудом изменились. Его семейная компания неоднократно делала состояния, получая государственные заказы в обмен на строительство дворцов для королей, принцев и высокопоставленных государственных чиновников. Теперь он пытался понять, как спасти империю своей семьи. А король Салман ненавидел Саада, считая его послушным пронырой.

Еще хуже то, что Саад был близок к окружению ныне покойного короля Абдаллы, особенно к Халиду аль-Тувейджри, главе королевского двора Абдаллы. В течение нескольких месяцев после коронации Салман и его сын Мохаммед слышали рассказы об огромных суммах денег, которые семья Харири получала от сыновей Абдаллы. В королевском дворе и за его пределами люди говорили о чемоданах с деньгами, которые Саад перевозил из Эр-Рияда в Бейрут или Женеву на своем частном самолете. Во время одного из рейсов в начале 2000-х годов Саад сказал своему другу, что стопка кожаных портфелей размером 10 футов на 10 футов, набитых стодолларовыми купюрами, предназначена для оплаты покупок в Швейцарии.

То, что обнаружил Мохаммед после смерти Абдуллы, когда он наконец получил полный доступ к банковским счетам правительства, короля Абдуллы и его семьи, поразило его. Абдулла, который для саудовского короля был достаточно бережлив в отношении своих детей при жизни, оставил своим детям огромные суммы. Каждая дочь получила более 1 млрд. долларов, а сыновья - как минимум вдвое больше. В одном из дворцов Абдаллы была найдена буквально куча денег в виде стодолларовых купюр на сумму более 1 млрд. долл. Миллиарды долларов также поступали в Фонд короля Абдаллы - благотворительную организацию, созданную королем, которую теперь контролируют его сыновья.

А еще деньги текли к людям из окружения Абдуллы, в частности к Тувайджри и главе протокола Абдуллы Мухаммеду аль-Тобаиши. Каждый из них был чрезвычайно богат для государственного служащего и подозрительно близок к семье Харири.

К тому времени, когда Салман стал королем, Мухаммед уже давно знал, что Тувайджри - его враг. Однако Тобаиши удавалось сохранять свою работу в течение первых нескольких месяцев правления Салмана, пока его не поймали на видео, когда он ударил журналиста. Салман немедленно уволил его, а Мохаммед углубился в изучение финансов Тобаиши. Как человек, который, по сути, был главным дворецким короля, приобрел огромное ранчо за пределами Эр-Рияда, конную ферму, целый ряд роскошных автомобилей и достаточно денег, чтобы стать партнером в лондонском инвестиционном фонде вместе с двумя детьми короля Салмана? И как он мог позволить себе построить конный завод арабских лошадей, укомплектованный иностранными специалистами по скачкам и ветеринарами?

Значительная часть этого богатства была связана с Харирами. Рафик, отец Саада, человек, создавший семейную компанию Saudi Oger и занимавший пост премьер-министра Ливана до своего сына, в течение многих лет, еще до того, как Абдулла стал королем, тщательно опекал Тобаиши.

 

Мохаммед усилил борьбу с коррумпированными государственными служащими и представителями частного сектора, которые сколотили свои состояния за счет взяток. Назначенный своим отцом руководителем экономических преобразований, принц ожидал, что бизнесмены и члены королевской семьи будут подчиняться ему как патриотическому долгу, даже если это будет означать финансовые потери. Это был огромный сдвиг в стране, где на протяжении десятилетий ситуация просто не менялась. Те же богатые компании платили "откаты" тем же королям и правительственным чиновникам, и ни один король или принц не хотел идти на врагов, которых потребовало бы изменение системы.

Единственное, чего вы никогда не услышите, по крайней мере, на публике, - это жалоб. В частном порядке дети покойного короля Абдаллы выражали недовольство. Сидя со своими сестрами, Турки бен Абдулла - потенциальный наследник престола, которого Мухаммед быстро отодвинул на второй план, - жаловался, что Салман всегда был странным. По его словам, Салман сорок восемь лет был губернатором Эр-Рияда, потому что он был слишком непредсказуем для руководства важным государственным министерством. Но дети Абдуллы тщательно скрывали свои жалобы, причем настолько тщательно, что после его смерти взяли за правило оставлять свои мобильные телефоны в другой комнате, опасаясь, что люди Мухаммеда могут подслушивать разговоры в их собственных домах. Иногда, как