Самоучитель танцев для лунатиков - Мира Джейкоб

– Джеки, вставай! – повторил он, на этот раз спокойным тоном, будто говорил с маленьким ребенком, но та не шевельнулась.

Девушка смотрела ему через плечо. Амина обернулась. По коридору к ним приближались управляющие, за которыми следовали Лесли и несколько человек из приглашенных.

– Как тебя зовут, сынок? – спросил гардеробщика мистер Бил.

– Э-э-эван, сэр!

– Эван, давай-ка попробуем поставить эту штуку на место, – махнул рукой на стойку с вешалками мистер Бил.

Прозвучало это крайне глупо, ведь поверх всех пальто лежала Джеки, в отчаянии прикрывая расстегнутый лиф платья. Амина посмотрела на мистера Била, тот – на управляющего, который повернулся к гардеробщику и коротко кивнул. Мальчик наклонился к девушке и под ошарашенными взглядами гостей неуклюже помог ей подняться на ноги. Под Джеки обнаружилась смятая куртка Амины.

– Немного перебрала, вот и все! – громко провозгласил мистер Бил, пока бросившиеся на помощь гости поднимали стойку с пола. – Делов-то! – добавил он, многозначительно подмигнув, и Джеки отчаянно покраснела.

– Мне очень жаль, мистер Бил! – тут же поддержал его управляющий. – Эван работает у нас недавно, он не знал, что… – затараторил он, но мистер Бил отмахнулся от него и подошел к Лесли, смотревшей на мужа сосредоточенным взглядом готовой к прыжку кошки.

– Ну что, вернемся в зал, дорогая? – предложил он, обняв жену за талию.

Как же так вышло, что все спокойно повернулись и пошли обратно, как будто ничего не случилось? Неужели их удовлетворили жалкие объяснения Брока Била? Амина поверить в это не могла. Не решаясь поднять глаза на Лесли, она стояла и смотрела вслед уходящим, сжимая в руках камеру, как будто ее могло унести внезапным подводным течением.

– Да ты мне мозги крутишь! – воскликнула Димпл, стоя у черного хода галереи.

В переулок, где ждала ее Амина, просачивался запах краски, покрывавшей ослепительно-белые стены.

– Так ты куртку там оставила? Они тебе денег за нее должны, мать их!

– Ага, делать им больше нечего. Только об этом и думают.

– В любом случае – какая все-таки гадость.

– Ты так думаешь?

– А она знала? Ну наверняка же знала.

– Без понятия.

Они пошли к машине, пробираясь через толпу загулявших в субботний вечер на Пайонир-сквер жителей Сиэтла. На багажнике уже красовалось несколько пустых бутылок из-под пива, Амина выкинула их, открыла Димпл дверь, но та сунула в машину нос и настороженно принюхалась:

– У тебя что, в машине бомба с масалой взорвалась?

– Да это самосы, закинем их Хосе по дороге.

– Прямо на моем месте?! Как я теперь буду тут сидеть?

– Поехали уже, опаздываем!

– Отлично, значит, я вся провоняю карри!

– Саджив – индус, ему все равно!

– Я тоже индианка! И мне не все равно!

– Ну, у тебя свои проблемы.

Димпл поставила пакет с самосами на пол, с недовольным видом залезла в машину, тут же опустила стекло, а потом сунула руку под сиденье, чтобы отрегулировать спинку, и наткнулась на конверт от Хосе.

– «Амине лично в руки»?

– Да это просто фотографии со свадьбы, – потянулась за конвертом Амина. – Дай сюда! – попросила она, но Димпл отдернула руку и открыла конверт. – Погоди, не надо!

Было уже поздно. Димпл вытащила снимок и просияла, как будто проглотила закатное солнце.

– Боже правый, а что с ней такое?

– Ничего!

– Передоз?

– Это бабушка невесты!

– Ну и что, у бабушек, думаешь, передоза не бывает?

– Димпл, отдай немедленно!

– И что, кто-то захотел такой снимок?

– Это не… Да, захотели. Слушай…

– А кто печатал? Хорошая работа!

– Господи, Димпл! Это конфиденциальная информация! Только для клиента! Можешь ты не совать свой нос куда не надо хотя бы секунд пять?

Димпл мрачно посмотрела на подругу, словно собиралась вытянуть из нее еще что-нибудь, но, поскольку продолжения не последовало, пожала плечами и закурила. Некоторое время они ехали молча, и дым заполнял пространство между ними.

– Так и что…

– Димпл!

– Да я просто хочу спросить: как ты думаешь, изменился ли Саджив! Ну чего ты сразу!

– А-а-а, – расслабилась Амина и попробовала представить себе тощего мальчишку, с которым они не хотели играть в детстве, или подростка, которого видели всего два раза. – Не знаю. Наверное, такой же. Молчаливый. С лошадиными зубами. Слишком маленький для такого огромного носа.

– Какая ты злая! – расхохоталась Димпл.

– Но это же правда! Нам в какой бар?

– «Хиллтоп», – ответила Димпл, и Амина застонала, подумав, что это одно из тех заведений, где посетители оценивают вновь прибывших по бренду обуви. – Знаю, знаю. Я пыталась уговорить его на «Мекку», но не вышло. Он настоял, чтобы мы пошли туда, где он сможет угостить нас ужином!

– Он собирается нас ужином угостить?! А это еще что за формальности?

– А что плохого в ужине?

– Что в этом плохого для нас, ты имеешь в виду?

– Слушай, да я вообще в шоке от нашего разговора! Сначала пыталась его уломать не в бар идти, а просто кофе попить и вдруг говорю: «Ужин? Ты угощаешь? Отлично!»

– То есть ты хочешь сказать, что у нас с Садживом свидание? – покосилась на сестру Амина.

– Пусть даже не мечтает! Всему есть предел!

В «Хиллтопе» яблоку было некуда упасть – бар заполонили женщины с идеальными лицами. Все как одна выглядели словно фотографии из серии «После», что публикуются в разделе о макияже в глянцевых журналах. Правда, посетителей сильного пола больше интересовали дамы, производившие иное впечатление. Амина разгладила на себе платье персикового цвета из ее гардероба для свадеб, которое Димпл называла «Высокая мода от Кедбери».

– Твою мать! – прошептала Димпл, и Амина увидела длинную руку, махавшую им с противоположного конца бара, темные глаза и улыбку.

– Твою мать! – повторила Амина, подумав, что Саджив явно подрос, в отличие от его носа.

Сказать по правде, Саджив Рой вырос во всех отношениях, и через полчаса беседы за столом Амина удивленно переводила глаза с его сверкающих белизной зубов (все же немного выдававшихся вперед) на загорелые руки, сиявшие так, словно были сделаны из солнечных лучей. После окончания школы он превратился в настоящего красавца: обрамленные густыми ресницами глаза на удивление контрастировали с рубашкой. На нем были джинсы и тенниски, которые, очевидно, стоили дороже итальянских ботинок. От воротничка рубашки исходил аромат ветивера и сандала, Амина чувствовала его каждый раз, когда Саджив наклонялся к ней. Девушка ощущала странное возбуждение и подозрительность. Что же это за парень, если он пользуется одеколоном, собираясь на ужин с друзьями семьи? Да, совсем не так она представляла себе их встречу. Когда он сообщил, где живет (в нескольких кварталах от «Хиллтопа»), кем работает (программистом в сфере искусственного интеллекта), и подчеркнул, что ему нравится Сиэтл (все хорошо, вот только дождь идет постоянно), Амина тихо перешла в полусонное, пресыщенное состояние. Димпл же была на редкость в ударе: ее глаза, улыбка и даже вилка ярко вспыхивали, и она за три минуты умудрилась рассказать ему всю их жизнь.