Вояж - Даниэла Стил

Молча дошли до лифта, молча спустились вниз. Только в машине Джек снова заговорил:

– Сегодня ты была в одном шаге от краха своей карьеры. Надеюсь, ты сознаешь это.

– Ты и твои друзья убили четыреста двадцать человек. Не представляю, что вы должны чувствовать. По сравнению с этим моя карьера – мелочь.

– Рад, что ты так считаешь. Ты играла с огнем. Тебе было ясно сказано: зачитать утвержденный текст.

– Я подумала, что гибель четырехсот с лишним человек заслуживает хотя бы короткого комментария. Я не сказала ничего такого, против чего ты мог бы возразить.

После этого обмена репликами супруги молчали до самого дома. Джек поглядывал на жену презрительно, как бы напоминая о ее ничтожестве.

– Собирай вещи, Мад. Завтра мы уезжаем.

– Куда? – спросила она безразлично.

– В Европу. – Как обычно, он обходился без подробностей и не спрашивал ее мнения.

– Я не поеду, – твердо заявила Мэдди, решив в этот раз дать ему бой.

– Я не спрашиваю, а ставлю тебя в известность. Ты снята с эфира на две недели. Хочу, чтобы ты отдохнула и повторила основные правила, прежде чем снова выйти в эфир. Тебя заменит Элизабет Уоттс. Если хочешь, могу назначить ее постоянной ведущей.

Он не преувеличивал: в свое время именно место Элизабет Уоттс заняла Мэдди. Она до сих пор выходила на замену, когда Мэдди отправлялась в отпуск. Это было предусмотрено ее контрактом, хотя она, конечно, считала, что Мэдди ее подсидела.

– Сейчас мне это не важно, Джек, – холодно проговорила Мэдди. – Хочешь меня уволить – валяй.

Она храбрилась, хотя ей было страшно смотреть на мужа. Он никогда еще не вел себя так агрессивно по отношению к ней, однако часто пугал этой возможностью. Власть, которой он обладал, распространялась и на нее.

– Если я тебя уволю, ты станешь посудомойкой. Думай, прежде чем болтать языком! Мы едем на юг Франции, потом в Париж и Лондон. Не станешь собирать свои вещи – я сам сделаю это за тебя. Я хочу увезти тебя из страны. Ты не даешь комментариев и интервью, не высказываешь никаких мнений. С этой минуты ты в официальном отпуске.

– Это придумал президент или ты?

– Я. Здесь я главный. Ты работаешь на меня. Ты замужем за мной. Тобой владею я. – Это было сказано так безапелляционно, что у нее перехватило дыхание.

– Ты мной не владеешь, Джек. Согласна, я на тебя работаю, я твоя жена, но о владении речи нет. – Мэдди говорила тихо, но твердо и борясь с собой. С самого детства она терпеть не могла ссор и скандалов.

– Кто собирает вещи – я или ты? – спросил Джек, положив конец спору.

Она долго колебалась, потом прошла через спальню в гардеробную и достала чемодан. На глаза навернулись слезы, и, швыряя в чемодан купальники, шорты, футболки и босоножки, она уже рыдала. В сущности, в ее жизни ничего не изменилось. Раньше Бобби Джо сталкивал ее с лестницы, а теперь Джек делает то же самое, пальцем ее не трогая. Почему такие мужчины, как они, мнят себя ее хозяевами? Может, она сама таких выбирает? Или сама напрашивается на такое отношение? Складывая четыре льняных платья и кладя в чемодан три пары туфель на высоких каблуках, Мэдди пришла к выводу, что пока что не разобралась в этом толком.

Через двадцать минут она собралась и пошла принимать душ. Джек собирался в своей ванной.

– Когда вылетаем? – спросила Мэдди, снова оказавшись с ним в спальне.

– Выезжаем из дома в семь утра. Полетим в Париж.

Это максимум того, что она узнала о предстоящем путешествии, но ей было совершенно все равно. Джек расставил точки над «i», и она смирилась. Как бы смело ни звучали ее речи, она подтвердила – он действительно ее хозяин.

– Во владении собственным самолетом есть явное преимущество, – сказала она, ложась в постель.

– Какое? – лениво поинтересовался Джек.

– Мы по крайней мере знаем, что в него не заложена бомба. Это очевидный плюс.

И повернулась к нему спиной. Он не ответил ей и молча выключил свет. В этот раз он до нее не дотронулся.

Они приземлились в Париже в десять вечера по местному времени. Их ждала машина. Был чудесный теплый вечер. В одиннадцать они уже прибыли в «Ритц». Вандомская площадь была ярко освещена, портье сразу узнал их. Но, несмотря на окружающую красоту, настроение у Мэдди было далеко не романтическое. Впервые за многие годы она чувствовала себя пленницей. Джек переступил черту. Она вошла следом за ним в холл, ничего не чувствуя.

Обычно ей нравилось бывать с ним в Париже, но это ощущение осталось в прошлом. Теперь их отношения сковал лед. Много лет у нее не было тошнотворного чувства, что над ней совершается насилие, и вот она снова его испытала; да, Джек ее не бил, но его слова были равносильны побоям. С этой стороной его натуры Мэдди раньше не сталкивалась и теперь смотрела в будущее со страхом. Прежде она об этом не думала, но сегодняшние чувства она уже испытывала когда-то в Ноксвилле, с Бобби Джо. Все вокруг было несравненно красивее и лучше, но она-то осталась прежней! Мэдди угодила в ту же западню, в которой томилась раньше. Слова, произнесенные Джеком прошлым вечером, все еще звенели у нее в ушах, когда она открывала чемоданы. «Я тобой владею!» Что ж, она согласилась с этим, поехав с ним.

Апартаменты в «Ритце» были, как всегда, роскошными. Окна выходили прямо на Вандомскую площадь, в распоряжении Хантеров оказались гостиная, спальня, две ванные комнаты. Все стены в номере были затянуты бледно-желтым атласом, в трех вазах стояли желтые розы на длинных стеблях. Мэдди пришла бы от всего этого в восторг, если бы не была так удручена своими отношениями с Джеком.

– Есть объяснение, зачем мы здесь? – осведомилась она безжизненным голосом, когда он налил два бокала шампанского и один протянул ей. – Просто с целью убрать меня из эфира или еще для чего-то?

– Я подумал, что отпуск нам не повредит, – просто объяснил Джек. Она приняла у него бокал «Кристалл» с ощущением, что вся его злость прошлого дня ей приснилась. Ей не хотелось шампанского, просто надо было как-то успокоиться. – Я знаю, как ты любишь Париж, вот и решил, что это доставит удовольствие нам обоим.

– Как ты можешь это говорить после всего того, что сказал за два последних дня? – Перспектива совместного отдыха сейчас казалась Мэдди абсурдной.

– Тогда был бизнес, а это – жизнь, – невозмутимо возразил он. – Ты влезла в дела, имеющие отношение к национальной безопасности, которые совершенно тебя не касаются. Я просто старался тебя защитить, Мэдди.

– Чушь! – фыркнула она, отпивая шампанское. Она еще не была готова простить ему угрозы, грязь, что от него услышала, особенно то, что она – его собственность. Но сейчас ей было не до споров. Слишком она была обессилена и удручена.

– Почему бы не забыть обо всем и не насладиться Парижем? Нам обоим пора отдохнуть.