Темная сторона изобилия. Как мы изменили климат и что с этим делать дальше - Хоуп Джарен

Америка ни разу не повернула вспять в отчаянном и безуспешном стремлении слезть с «нефтяной иглы». Она сделала все возможное, все, кроме одного очевидного шага: она так и не начала сжигать меньше топлива. Попытки перейти на ресурсы, добываемые внутри страны, — уголь и природный газ — были встречены протестами со стороны защитников окружающей среды и обитателей мест, предназначенных под разработку залежей. Несмотря на это, собственное производство природного газа с 2005 года все-таки выросло, а вот добыча угля давно застряла на самой низкой за 30 лет отметке. В любом случае эти улучшения лишь капля в море: в стране сжигается ровно тот же объем ископаемого топлива, что и в 2005-м.

Даже с учетом месторождений в Техасе в Америке не так уж много нефти, меньше 3 % от мирового оборота. Плохие новости для нации, столь беззаветно преданной личному транспорту. При этом других ресурсов тут достаточно, и изобретательные попытки заменить ими ископаемое топливо уже породили, возможно, самую абсурдную природоохранную инициативу XXI века — превращение человеческой пищи в пищу для автомобилей.

Опытные виноделы знают: в спирт можно превратить что угодно, лишь бы в составе этого «чего» были углеводы. Это справедливо не только для сахаров, содержащихся в винограде или меде, но и для крахмала из картофеля или ячменя. Совсем недавно, около 1990 года, началось промышленное производство пищевого алкоголя, этанола. Его используют как присадку, увеличивая таким образом объем поставок. Сейчас этанол получают ферментацией кукурузы в США и ферментацией сахарного тростника в Бразилии.

Это означает, что по всему миру высаживают, поливают и удобряют десятки миллионов акров культур, которые нужно защитить от вредителей и обработать гербицидами, а потом собрать и переработать только для того, чтобы полученный урожай потом измельчить, ферментировать и превратить в топливо. С точки зрения сохранения ресурсов это ужасающе неэффективно. Тракторы, работающие на ископаемом топливе, проезжают тысячи километров и распыляют тонны химикатов, на все это выделяются субсидии, размер которых доходит до $40 млрд, — и все только ради того, чтобы фермеры могли сводить концы с концами. Единственное преимущество биотоплива в том, что его можно производить на территории страны, избежав таким образом зависимости от зарубежных поставок нефти.

Отчасти эта система работает: во всяком случае, она успешна в Бразилии, которая сумела обеспечить себя, импортируя из США только десятую часть общего объема топлива. С другой стороны, Штаты сейчас закупают ровно столько же нефти, сколько и в 1990-х, до того как начали развиваться технологии производства биотоплива. Получается, что кукурузно-этаноловое топливо, как и большинство достижений энергетики нашего века, всего лишь компенсирует растущее потребление.

Европейский союз (ЕС) в этом вопросе и вовсе загнал себя в очень темный угол. Сейчас на его территории проживает почти 500 млн человек, в распоряжении которых практически нет собственных нефтяных запасов. Сжигать уголь жители ЕС отказываются, но все равно каждый год расходуют огромное количество ископаемого топлива. Вишенка на торте: здесь нет огромных кукурузных полей, обеспечивающих предприятия этанолом. Именно поэтому Евросоюз решил обратиться к биодизельному топливу.

Дизельное топливо гуще бензина и гораздо лучше подходит для двигателей грузовозов: грузовиков, поездов и военных машин. Его источником может служить растительное масло, получаемое, например, из жмыха соевых бобов или канолы. Страны ЕС, вместе взятые, ежегодно производят 5 млрд л биодизельного топлива — половину его общемирового объема. Таким образом, основной объем биологического топлива, производимого и используемого в мире, сконцентрирован всего в трех географических регионах: Соединенных Штатах (кукурузный этанол), Бразилии (этанол на основе сахарного тростника) и Евросоюзе (биодизельное топливо на основе соевых бобов и канолы).

Биотопливо считается возобновляемым ресурсом, поскольку каждый год, обновляя посевы, мы получаем возможность взять часть урожая, измельчить его и сжечь в двигателях машин. И все же при современном уровне потребления полностью заменить углеродное сырье растительным не получится. Если Соединенные Штаты вдруг решат полностью отказаться от ископаемого топлива и положиться только на биоэнергетику, текущего годового запаса продукции хватит дней на шесть. В Евросоюзе дела обстоят еще хуже — там протянут только три дня. Бразилия продержится дольше — около трех недель, если верить моим подсчетам. Биотоплива, производимого на территории этих стран, едва хватает, чтобы сдерживать зависимость от ископаемых ресурсов, а ведь на эту амбразуру бросают немалую долю своей сельскохозяйственной промышленности.

Есть в использовании биотоплива и этический аспект: как ни крути, его производители берут пищу и сжигают ее в недрах машин. На полкило биотоплива нужно 9 кг сахарного тростника; примерно так же дела обстоят и с соей, и с кукурузой. Сейчас 20 % зерна, собираемого на планете Земля, превращается потом в топливо. Многовато для мира, где голодает 800 млн человек, хотя сторонники этой системы не устают напоминать, что на производство биотоплива уходят не только съедобные, но и несъедобные части растений.

Мы зависим от машин, а машины — от нефти, и выхода из этого порочного круга, кажется, нет. Краски сгущаются, и стоит осознать: современные машины даже сделаны по большей части из нефти. Бамперы, двери, приборные панели, корпусы для частей двигателя и шины производятся из полимеров нефтяного происхождения. Это касается не только машин: вся наша жизнь напичкана еще одним продуктом нефтепереработки, упакована в синтетический материал, который мы называем «пластик».

В государственном парке Сен-Бернар есть лагерь для автотуристов. Там полно речных раков, а ночью там можно просто лежать с открытыми глазами под покровом бархатной ночи и слушать отрывистые крики аллигаторов. Отсюда чуть больше 20 км до центра Нового Орлеана. Добраться до парка легко — достаточно следовать изгибам реки Миссисипи, которая несет свои воды в Мексиканский залив. Готовьтесь, однако, к тому, что на дорогу уйдет немало времени: в этом районе максимальная разрешенная скорость — 88 км/ч, но большинство водителей держится в пределах 56 км/ч. Вы будете проезжать мимо спящих собак, ожидающих заката, и спящих цветов, ожидающих рассвета, — а также ломбардов, ожидающих дня зарплаты. К югу от Нового Орлеана в искусстве ожидания преуспели все.

Почти ровно на середине пути к парку вы обнаружите вокруг странный ландшафт, созданный, кажется, совместными усилиями Айн Рэнд и Олдоса Хаксли. Примерно 8 км дороги недалеко от Чалметта, штат Луизиана, усеяны по обочинам дымовыми, вентиляционными и каминными трубами вперемежку с клапанами и трубками поменьше. Фантастическая картина, достойная карандаша Доктора Сьюза[9], но полная изломанных линий. Километры лесов и открытых лестниц служат туристическими тропами, петляющими среди кашляющих вытяжек вентиляционных шахт. Их со всех сторон окружают чаны, баки — и парковки, куда приезжают, уезжают и приезжают снова тысячи грузовиков-цистерн. Днем это место кажется гигантской свалкой — кругом ржавчина, краска слезает лоскутами, — но ночью оно купается в волшебном золотом свете прожекторов, скрывающем все недостатки. Для самолетов и спутников, пролетающих высоко в небе, расположение этого двора чудес обозначает созвездие ярко-красных огней.