Лучшие уходят первыми - Инна Бачинская

– Мариночка, я принес шесть произведений искусства, четыре Колькины, два – Ренского, отстукай сертификаты, – начал деловито Рома. – Брайтон-Бич уже на ушах. И что удивительно, нехило башляет. Укажи, что ни малейшей художественной ценности это искусство не представляет, как будто и так не видно, что дрянь. Молчу, молчу. Сделай в темпе, лады? Я хочу все уложить заранее, распихать сувениры, чтобы на таможне не содрали за перевес, а то Эрик удавится. Не нужно портить шефу праздник. Он наконец получил новый мушиный набор «Сделай сам» и совсем слетел с катушек.

– Даже не знаю, – Марина манерно опустила глаза. – Работы невпроворот, оформляю новую экспозицию… – Это было продолжением игры. – Завтра, кстати, у нас выходной.

– Понятно, – Рома посмотрел на часы. – Сейчас я тебя забираю на бизнес-ланч в «Прадо», там и обсудим. У тебя есть пять минут на сборы. Сертификаты на послезавтра, о’кей?

– Какой бизнес-ланч? Я на диете! – закричала Марина, но Рома уже вытаскивал ее из-за стола, мимоходом чмокнув в макушку.

– Будешь пить минеральную воду. А я бы кабана сожрал! Не успел позавтракать. Сейчас тебя съем! Ам-м! – прорычал Рома голосом волка из «Красной шапочки», не разжимая объятий. Марина взвизгнула, и оба расхохотались.

Рома Мыльников был легким человеком. Лысеющий блондин с карими глазами, с готовностью улыбнуться и обаянием ручного волка – в нем чувствовалась сила и скрытая угроза, – Рома легко сходился с людьми, был снисходителен с женщинами и детьми и через пять минут становился своим в любой компании. Женщины его любили, но, как он выражался, знали свое место – брошенные, не закатывали скандалов, а тихо уходили. Тоже искусство – расстаться без визга и оскорблений! Правда, он не жадничал с ними – в разумных пределах, разумеется. Он никогда не был женат, жил, настороженно оглядываясь по сторонам на предмет заработка, легко снимался с места и менял окружающую среду. Реалист по жизни, не обремененный химерами вроде совести, морали или жалости. Дитя городских трущоб, он сделал себя сам и готов был перекусить глотку любому, кто стал бы у него на дороге.

В один удачный день счастливый случай свел Рому с Эриком Пауэрсом – младенцем в джунглях, который мнил себя белым человеком на острове дикарей. Это был старт – и Рома рванул вперед со скоростью ракеты. С шефом ему повезло – Эрик, слава богу, в дела не лез и под ногами не путался. «О’кей, Рома, – говорил он, важно кивая, после того как Рома растолковывал ему на пальцах очередную финансовую операцию, – можно». Когда Рома принес Эрику первые «честно» наваренные тридцать тысяч зеленых, он даже не понял, что это. «Ваша доля, шеф», – сказал Рома. Эрик сидел с остекленевшим взглядом, уставившись на деньги, и Рома даже забеспокоился. Потом оказалось, этот придурок переживает за налоги.

– Никаких налогов, – объяснил ему Рома, – деньги светить не будем. У нас за кэш[5]можно купить все, что угодно. Купите квартиру или новую машину. Это вам не Америка!

Эрик просидел в своем кабинете до вечера, тихо, как мышь под метлой. Портфель с деньгами запер в сейф. Ночью почти не спал, очень боялся и мучился. Но не устоял. Покажите пальцем на того, кто устоял бы! Плотину моральных устоев размыл бурный кэшевый поток, и жизнь стала совсем хорошая. Эрик скоро привык к деньгам и пустился во все тяжкие, ни в чем себе не отказывая. Рома поощрял желания шефа. Когда Эрик присмотрел себе квартиру, а потом увидел другую и растерялся, не зная, какую выбрать, Рома твердо сказал: обе. У него были размах и видение перспективы в отличие от узколобого Эрика. Хоть он и вырос в стране золотого тельца, Рома давал ему форы, не будучи сдерживаем оковами предрассудков вроде честности и порядочности.

Они прекрасно пообедали. Рома все в жизни делал обстоятельно и, если удавалось, с удовольствием. Сейчас он жевал баранину с тушеными овощами, которой славилась кухня «Прадо», запивая красным «Bordeaux». Марина ковырялась в перцах с грибами, с улыбкой слушая истории Ромы об Эрике и его мухах, рассказывать которые он был мастер. Мысли ее были далеко за пределами ресторана, и Рома наконец не выдержал.

– Мариночка, что с тобой? – Он накрыл ее пальцы своей большой теплой ладонью. – Ты где?

Марина молчала, загадочно улыбаясь. Чуть пожала плечами: не понимаю, мол, о чем ты, – хотя сияющие глаза говорили, что прекрасно понимает.

– Расскажу Кольке, – строго сказал Рома. – Никак, закрутила на стороне? Смотри, Марина, доиграешься! Кто он?

– Ромочка, честное слово, спала только с вами и больше ни с кем! – Марина, сдаваясь, подняла руки.

– Смотри, мать, а то мы с Колькой разберемся! Я-то ладно, а Колька законный, ему знаешь, как обидно, рогатому!

Он привез ее к музею, расцеловал в обе щеки и укатил, а Марина пошла к себе. Включила компьютер, привычно отстукала текст. Название картины, имя автора, год. Усмехнулась, вспомнив Колькину мазню. Под хорошим соусом любая дрянь пройдет. Мода создается умными и пробивными. Раскрутить можно что угодно, были бы деньги. «А Ренский ничего», – подумала она. Техника пастели достаточно редка в наше время. Работает под Куинджи. «Лунный пруд» и «Маковое поле». Неплохо, очень неплохо. У него хорошая цветопередача. Названия, правда, простенькие, но смотрится мило. Дай бог, пусть пробиваются мужики за океан, пока бум на все постсоветское. Она закончила сертификаты, распечатала, подписалась и шлепнула печати.

Полковник Бутузов был не один. В кабинете, кроме хозяина, находилась женщина. Она сидела на кончике стула, натянутая как струна. Федор Алексеев увидел ее плоский профиль, тяжелый узел черных блестящих волос, и что-то дрогнуло в нем.

– Входите, входите, Федор Андреевич, – полковник поднялся из-за стола. – (На «вы», – отметил Федор.) – Мы уж заждались! – Он вытер багровую лысину носовым платком. Явное облегчение отразилось на его физиономии. – Знакомьтесь, – продолжал он, – наша гостья, Саида Батыровна Абаева, из министерства. Один из наших ведущих сотрудников, капитан Алексеев Федор Андреевич.

Федор пожал узкую прохладную ладонь Саиды, бегло заглянул в черные глаза, отметил высокие скулы, обилие веснушек на лице, плоский нос и крошечный круглый рыбий ротик, нитку розового жемчуга на длинной шее.

– Саида Батыровна пишет научный труд по профессиональной психологии и в рамках, так сказать, своего труда проведет интервью с нашими сотрудниками. Вот капитан Алексеев и введет вас в курс, окажет содействие, поможет. Он у нас тоже ученый, философ, так сказать. Мы с ним проработаем списочек сотрудников, и, так сказать, удачи… да. Когда выйдет книга, пришлите экземплярчик, будем с нетерпением ждать.

Федор в странном оцепенении стоял посреди кабинета начальника. Невооруженным глазом было видно, как не терпится Бутузову сплавить министерскую гостью из кабинета. Саида, повернув длинную шею, серьезно смотрела на капитана. Ему показалось, что дрогнул в улыбке ее крошечный круглый рот. Пауза затягивалась.