Ангелы жатвы - Лора Таласса

Он глубоко вздохнул и, откинув голову назад, вытер губы. Его взгляд стал отстраненным.

– Жестокая Графиня долго пыталась завербовать меня. До того как перейти к ней, я был наемником. Хочешь верь, хочешь нет, но меня почти всегда нанимали хорошие парни, обычно для расправы с торговцами оружием, террористами и им подобными.

У него начала подрагивать нога.

– Я боролся со своей силой, со злостью и завистью к другим, но никогда не убивал невинных людей. Пока не…

Уголки его губ опустились.

– Когда Жестокая Графиня узнала о моих способностях и репутации, она захотела нанять меня. – Икс покачал головой. – Легче всего мне было отказать ей.

Запутавшийся парень боролся со своим убийственным даром; пытался сохранить в себе хоть каплю человечности. Было больно видеть, что все его усилия пошли прахом.

– Она возвращалась снова и снова, делала все более щедрые предложения, пока, наконец, я не сказал ей: «Нет такой цены, которая заставила бы меня передумать». – Он глухо усмехнулся. – Это был первый урок, который я усвоил в общении с Жестокой Графиней – она любит, когда ей бросают вызов.

До сих пор не знаю, как она нашла моего брата. Но она это сделала. Она прислала мне стопку фотографий Марка. Как он идет в класс, как ест, как засыпает в своей постели.

Икс закрыл глаза, нахмурился, вспоминая.

– Она нашла мою цену.

Мои ноги замерли у него на коленях.

– За последние два года я не нарушил ни одного приказа Графини, ни разу не дал ей повода снова втянуть моего брата в этот кошмар.

Сколько же бед он натворил… защищая своего младшего брата. Ради этого он пожертвовал остатками совести.

– Ни разу. До сих пор.

Палач

Как раз в тот момент, когда я подумал, что моя история окончательно отпугнула ее, Ангела приблизилась и нежно поцеловала в губы.

– Мне очень жаль, – сказала она. И только.

Я угрюмо кивнул.

Она забралась ко мне на колени и свернулась калачиком. Возможно, она думала, что, прижавшись ко мне, утешит меня. Мой член умолял не соглашаться на такое утешение. В ее позе не было ничего утешающего.

Ангела прижалась ко мне, и я подавил стон.

Она приподняла голову так, что ее нос потерся о мой.

– Я устала, – сказала она хрипловатым голосом.

Это был намек на сон? Или на секс?

Наши губы встретились.

Секс, определенно, секс.

Доведи дело до конца. Сделай ее своей. Ради всего святого, хотя бы прикоснись к ней.

Я обнял ее. Но, пока кончики ее пальцев скользили по моей груди, словно прощупывая каждую мышцу, я держал свои пальцы в узде.

Что, если я понимаю ее неправильно?

Я прервал поцелуй.

– Пойдем, покажу тебе твою комнату.

Ангела спрыгнула с моих коленей, и я вздохнул с облегчением, несмотря на несостоявшуюся близость.

Рядом с ней я боялся себя.

Потому что однажды она сбежала от меня, как и все остальные. Нечему удивляться. Я обращался с ней так же, как со своими жертвами. И, чтобы вернуть ее, угрожал расправиться с ее друзьями.

Но ведь она рыдала в моих объятиях, находя утешение.

Я остановился перед дверью спальни, и печаль сменилась злостью. Я мог расчленить человека, ничего не чувствуя при этом, но от одной лишь мысли о том, чтобы перейти границы, которых я никогда в жизни не пересекал, меня прошибал пот. Черт возьми, нужно было взять себя в руки.

Ангела вошла в комнату следом за мной и сладко зевнула – раз, другой, – вздрагивая всем телом.

– Не думала, что твоя кровать будет выглядеть так уютно. – Она рухнула на матрас, раскинув руки, словно обнимая его.

Я вспомнил постер над ее кроватью в Особняке Сумасбродов, и мое возбуждение стало откровенно болезненным. Как назло, Ангела выглядела чертовски мило с этой расслабленной улыбкой на лице.

Я задержался у двери. Все-таки она очень странная. Поначалу меня бесили ее выходки, но чем дольше я находился рядом с ней, тем больше они меня умиляли.

Потому что она моя. Моя.

Ангела перевернулась и взглянула на меня. Одной ногой я стоял в спальне, а другой – снаружи.

– Ты не останешься? – спросила она, приподнявшись.

Я помолчал.

– Хочешь, чтобы я остался?

В ответ на ее лице расцвела лукавая улыбка. Она протянула ко мне руку.

Ох уж это искушение.

Она все еще страдала из-за своей сестры. И плакала у меня на груди. Искала у меня утешения. Не будь мерзавцем, который этим пользуется.

Я сделал глубокий вдох.

– Мне нужно позвонить, но я вернусь.

Она нахмурилась, но кивнула.

Я оставил ее и пошел в кухню, где налил себе еще виски. Я выпил залпом и потер глаза. Быть даже отчасти порядочным оказалось труднее, чем я думал.

Я переступил с ноги на ногу и застонал, оглядывая ставшие тесными брюки.

Гораздо труднее.

Когда я вернулся в комнату Ангелы, она уже крепко спала.

С минуту я рассматривал ее расслабленное лицо с приоткрытыми губами. Недолго думая, я подошел, чтобы рассмотреть эту версию Ангелы.

Когда еще увидишь ее такой безмятежной?

Я убрал несколько прядей с ее лица. Она тихо вздохнула, откликаясь на прикосновение, и ее губы дрогнули.

Она не могла быть намного моложе меня, и все же я чувствовал себя глубоким стариком, словно прожил века, сколько бы лет нас ни разделяло. Приходилось ли ей убивать? Даже если так, наверняка для нее это не было привычной частью жизни, как для меня.

Я перешел на диван и растянулся на подушках. Она сладко посапывала, и я невольно улыбнулся.

Я сложил руки на груди и закрыл глаза. Вскоре мне предстояло уйти, но я надеялся поспать несколько часов рядом с моей Ангелой.

Ангела

Я резко проснулась, не понимая, что меня разбудило. Мягкий свет фонарей просачивался в комнату.

Не в мою комнату – комнату Палача. Я в Майами, под одной крышей с одним из самых жестоких преступников в мире, и, тем не менее, мы вместе собираемся уничтожить Жестокую Графиню.

Напротив меня на диване лежал и сам суперзлодей – вытянувшись, скрестив руки и ноги, уткнув подбородок в грудь. Его глаза были закрыты. Большинство людей выглядят спокойнее во сне, но он хмурился.

Глупец, ютится на диване, а мог бы присоединиться ко мне.