Жизнь и ее суррогаты. Как формируются зависимости - Майа Шалавиц

Важность саморегуляции становится очевидной из данных Шедлера и Блока. С самого начала обследованные дети, которые впоследствии стали зависимыми, проявляли «видимые отличия от сверстников, были эмоционально лабильными, невнимательными, неспособными к сосредоточенности и не интересовались тем, что делали, и к тому же отличались повышенным упрямством». Это картина нарушения регуляции эмоций – и это описание вполне можно приложить ко мне, за исключением, возможно, отсутствия интереса к тому, что я делала.

Однако, хотя этих детей можно было обозначить как людей, обладающих сниженной способностью к самоконтролю или к контролю побуждений, такие дети, участвовавшие в исследовании, как правило, получали в школе низкие оценки – эти признаки не имеют никакого отношения к навязчивой стороне зависимости. В моем случае в том, что касалось выполнения школьных заданий, я никогда от них не увиливала. На самом деле я всегда старалась быть хорошей ученицей и страшно боялась, что у меня что-нибудь не получится. Короче, у меня были трудности с тем, как остановиться, а не с тем, как начать.

Такая одержимость, однако, тоже является признаком нарушенной саморегуляции, но находится на противоположном конце спектра ее нарушений. Это проблема прекращения начатой деятельности, а не проблема с началом деятельности. Другими словами, если импульсивность проявляется неспособностью к подавлению определенных типов поведения, то навязчивость – это проблема, связанная с избыточным подавлением, трудности с прекращением, а не с началом новой деятельности. Далее, неспособность модулировать страх и другие негативные эмоции также свидетельствуют о сниженной способности к саморегуляции.

В своем исследовании Шедлер и Блок показали, что абстиненты с самого детства были «привередливыми, консервативными, гордились своей объективностью и рациональностью, были сдержанными, без особой нужды оттягивали удовольствие, не любили людей и не принимали их». Кроме того, такие личности отличались склонностью к морализаторству, отсутствием коммуникабельности и, кроме того, повышенной тревожностью. Все это было характерно для меня уже в трехлетнем возрасте, и это описание можно считать оценочным суждением в отношении детей, страдающих синдромом Аспергера.

Мое поведение в детстве и в школьном возрасте колебалось от проявлений полной сдержанности до потери всякого самоконтроля. Обе эти поведенческие странности брали свое начало, однако, в отсутствии способности к саморегуляции. Данные нейрофизиологии позволяют утверждать, что такое нарушение саморегуляции в сильнейшей степени способствует зависимости. В самом деле, одни и те же проводящие пути головного мозга вовлечены в развитие зависимости и состояний навязчивости (обсессивно-компульсивного синдрома): неважно, заключается ли проблема в том, чтобы прекратить навязчивое действие или отказаться от привычной рутины, – речь идет о нарушениях в одних и тех же областях мозга. Именно здесь происходит обучение зависимости.

К важным в этом отношении областям мозга относят префронтальную кору, где происходит формирование представлений о будущем, разработка планов действий и принятие решений об их выполнении. Особой важностью в пределах префронтальной коры обладает глазнично-лобная кора, которая помогает определять относительную эмоциональную и психологическую ценность выбора, а следовательно, уровень мотивации и склонность принять то или иное конкретное решение. Префронтальная кора в своей деятельности тесно связана с прилежащим ядром, известным как центр удовольствия и вознаграждения. Эта область вовлечена в определение желательности конкретного выбора и степени, в какой вы стремитесь к такому выбору, или хотите его избежать. Другой областью, отвечающей за вознаграждение и мотивацию, является вентральная (нижняя) часть бледного шара – здесь главным образом формируются ощущения антипатии и отвращения.

Островок, который отвечает за обработку таких эмоций, как вожделение и недовольство, а также отслеживает такие внутренние состояния, как голод и жажда, является еще одним узлом в этой сети проводящих путей. К ней относят также поясную извилину, которая выявляет конфликты и ошибки и, соответственно, меняет эмоциональный статус. Представляется, что передняя поясная извилина особенно важна в формировании навязчивостей, вероятно, из-за того, что создает ощущение, будто «что-то не так», и заставляет действовать до исправления ситуации. При навязчивых состояниях передняя поясная извилина может неверно сигнализировать об ошибке, порождая постоянную тревожность. И, наконец, в эту же петлю связей входит миндалина. Помимо того, что эта мозговая структура участвует в формировании чувства страха, она также отвечает и за другие эмоции, включая и положительные.

В совокупности вся эта единая нейронная сеть задает ценности, приоритеты и цели. Очень важно, что отдельные части этой системы могут облегчать повторяющееся поведение, превращая его в неосознанные привычки. В самом деле, исследования показывают, что по мере того, как поведение усваивается и становится автоматическим, оно вызывает повышение активности в полосатом теле, более обширной области, которая в том числе содержит в себе прилежащее ядро. По мере того, как поведение перестает быть осознаваемым актом и превращается в привычку, изменяется и активность головного мозга, которая смещается к вершине «дорсальной» части полосатого тела от «вентральной» области. При зависимости и других формах навязчивого поведения активированы именно дорсальные части полосатого тела, что связывают со снижением способности префронтальной коры контролировать поведение.

Одним из важных аспектов зависимости является нарушение равновесия между деятельностью нейронных сетей, управляющих стереотипным поведением, и деятельностью сетей, определяющих необходимость запускать привычное поведение. Надо еще раз подчеркнуть, что все эти области предназначены для того, чтобы модулировать чувственный опыт, и поэтому являются наиболее уязвимыми в раннем детстве и подростковом возрасте. По мере усвоения любой деятельности она становится более легкой в исполнении, более автоматической и менее осознанной. Например, это очень важно при обучении игре на фортепьяно. Эта активность способствует формированию «мышечной памяти» и оттачиванию мастерства. Но эта же деятельность перестает быть великолепной, если вы обучаетесь зависимости, потому что известно, что неосознанное, рефлекторное поведение находится вне пределов досягаемости разума.

Представляется, что те же области, которые внушают мне избыточную любознательность, навязчивую сосредоточенность и способность к быстрому запоминанию, делают меня уязвимой к формированию вредных привычек, которые быстро становятся неосознанными навязчивостями.

Черты, отличающие некоторых детей от их сверстников в самом раннем возрасте, естественно, обусловлены биологическими факторами: очевидно, что эти черты формируются под влиянием генетических факторов или под влиянием изменений среды в чреве матери. Надо, однако, сказать, что такая предрасположенность отнюдь не является роковой. Генетическая предрасположенность к зависимости имеет пенетрантность не больше 40–60 процентов, что оставляет широкое поле для влияния внешних факторов. Окружение – является ли оно дружественным или, наоборот холодным, равнодушным и вредоносным, сопряженным с такими травмами, как насилие, потеря близких людей, – играет, вероятно, не меньшую роль в степени проявления врожденных черт. Еще больше усложняет картину то, что влияние окружающей среды является субъективным, а не объективным: один человек может посчитать тяжелой травмой и страданием то, что другой расценивает как мелкие неприятности. В некоторых случаях одни только внешние факторы могут толкнуть человека с минимальной предрасположенностью к зависимому поведению.