Последние 18 секунд - Джордж Д. Шуман

Черри положила трубку, села на диван и заплакала.

Уайлдвуд, штат Нью-Джерси

Суббота, 7 мая

Когда О'Шонесси приехала домой, Тим уже ждал ее на передней лужайке. Девочки сидели с няней на ступеньках крыльца. У каждой был за плечами рюкзачок. Настала суббота и очередная неделя их побывки у отца.

Она обняла дочек, и те кинулись к отцовскому джипу.

– Девчонки, вы слушайтесь папу! – крикнула она им. – И не забудьте пристегнуть ремни.

– Не забудем, ма, не забудем, – притворно закатила глаза старшая.

О'Шонесси перехватила взгляд Тима, кивнула и отвернулась расплатиться с няней. Она знала: ему хотелось, чтобы она тоже подошла к машине, но держала марку.

На обед Келли съела баночный суп с тунцом, накрошив туда крутое яйцо, и несколько подсоленных крекеров. Потом вытерла мебель, пропылесосила комнаты, загрузила бельем стиральную машину и испекла сладкие булочки для школьного благотворительного кружка.

Усевшись в кресло-качалку, Келли включила телевизор. Она его не любила, и потому нехотя прошлась по каналам, пока не надоело. Что же все-таки им с Тимом делать?

В качестве временной меры они условились, что одну неделю девочки живут у нее, другую у него, или у его матери, если ему не позволяла работа. Свою свекровь Келли любила, девочки тоже ее любили, так что особых проблем не было. Они уже потеряли одну бабушку: мать Келли умерла прошлой осенью.

Тем не менее постоянные переезды начали сказываться на успеваемости дочерей. На прошлой неделе классная руководительница прислала записку, сообщала, что Регина два дня не делает уроки.

Вдобавок ко всему О'Шонесси надоело собирать в рюкзачки девчоночьи вещи, а на следующей неделе разбирать их. Нет, девчонкам нужен настоящий дом, постоянная постель, постоянное место для занятий. Они с Тимом должны одуматься.

Господи, младшей всего восемь лет. Сейчас семья, можно сказать, распалась, а что будет через десять лет? Мало ли что может случиться за это время. Появится мачеха? Или отчим? Такие кризисы не шутка.

О'Шонесси зажгла ароматизированную свечку и подумала, не залезть ли в ванну. В этот момент зазвонил телефон.

– Привет! Ты дома?

– Где мне еще быть? Я считала, ты занимаешься серфингом в Боготе.

– Нет, поплавал на яхте в Балтиморе. Только что вернулся, теперь можно и повеселиться, как ты смотришь?

– Кларк, я же говорила, что не умею веселиться.

– Ничего, я тебя научу.

– Даже представить твое учение страшно.

– Ты ресторан «У Киссока» знаешь? У них там креветки замечательные с приправой. Посидим, поедим. В девять устроит? Ты меня по бубенцам узнаешь.

– Захвати что-нибудь еще помимо бубенцов. – На телевизионном экране человек в шортах держал перед камерой змею. – Хорошо, в девять. Но допоздна я сидеть не буду.

Кларк Гамильтон был окружным прокурором округа Кэп-Мэй. С Келли он держался игриво, хотя границ не переходил, и эта игривость свидетельствовала о том, что она ему нравится. Келли не догадывалась, откуда он знает об ее отношениях с Тимом, но через месяц после их разрыва Кларк появился у нее в кабинете и стал расспрашивать о каком-то пустячном деле. Она знала, для чего он действительно приходит, потому что три или четыре раза ему отказывала.

Кларк был высокий привлекательный мужчина, может, даже слишком привлекательный для полусонного Уайлдвуда, из состоятельной семьи. Окружные прокуроры в этой части Нью-Джерси не ездят на «порше» и не живут в особняках на берегу океана. Одевался он в тысячедолларовые костюмы, на левой руке поблескивал платиновый «Ролекс». В довершение всего Кларк часами не выходил из гимнастического зала и побывал в некоторых экзотических странах. Он плавал на плоту по Амазонке, а в Непале забирался на какие-то вершины.

Естественно, что имя такого видного мужчины было в Уайлдвуде у всех на слуху. О нем сплетничали в парикмахерских, в супермаркетах, даже в церкви. Веселый, обходительный, а его родня со связями. Дока в делах, но изворотливостью своей не пользуется. В его машину бросили бомбу, и ему пришлось сделать пластическую операцию. Вообще, у Кларка было немало проблем: карты, спиртное, наркотики. Его жена скончалась таинственным образом, о чем одинокие дамы возмущенно судачили, но все пали бы на колени, переступи он порог их дома.

О'Шонесси считала Кларка умным, любящим позабавиться. Но мужчина ей сейчас был не нужен. У нее две дочери и новая работа, которая отнимает много времени. Знакомство с Кларком вызывало в ней чувство вины из-за того, что она разводится с мужем и бывает на людях с холостыми мужчинами. Если бы Тим не был последним болваном, Келли не пришлось бы гадать, что думают люди, когда видят ее в обществе окружного прокурора.

Тим относится к ней хорошо. Добрый, заботливый, великодушный. Любит девочек и великолепен в постели. В сущности, в нем есть все, о чем может мечтать женщина, если не считать одной немаловажной детали: он мужчина, а мужчины, как известно, глупые, безрассудные, бездарные существа, перекати-поле, которых носит по земле с единственной целью – они ищут с кем бы потрахаться.

К глазам подступили слезы. Келли сделала три глубоких вдоха-выдоха и начала усиленно жевать жвачку. Она знала, что трех месяцев не хватит, чтобы отойти от Тима, забыть его. Но она устала мучиться всякий раз, когда думала о нем. Черт бы его побрал, пусть катится на все четыре стороны! Предательская слеза все-таки упала. Келли смахнула ее пальцем. Жизнь продолжается. Вечером Кларк Гамильтон составит ей компанию. Последнее время она чаще сидит в одиночестве.

О'Шонесси приняла душ, надела юбку и водолазку в тон, причесалась, подкрасилась. На улице было прохладно, и она взяла кожаную куртку. Если Кларк понимает, что после ужина они разойдутся по своим домам, то все будет хорошо.

Проезжая по Атлантик-авеню, О'Шонесси заметила, что многие магазины открылись после зимы: в витринах горел свет. Из Ки-Уэста постепенно возвращались дрозды. Они там зимуют.

Мерно качались дворники, смывая с ветрового стекла влажный, идущий с океана туман.

О'Шонесси остановилась под неоновой надписью «Ресторан „У Киссока“». На противоположном углу стоял автомобиль Гамильтона. Она часто видела его машину у здания суда и называла ее «серебристая с откидным верхом», пока Макгир не поправил ее: стального цвета, не серебристая. Ох уж эти мужчины!

В ресторане всегда царил полумрак, горели свечи. Из кухни доносился аромат кипящих креветок. Звучали приглушенные голоса. Начало мая, а в баре уже полно народу. Большинство – туристы, открывающие летний сезон, но там находился и недавно разведенный Бен Кинг, владелец стриптиз-клубов. Рядом с ним сидел Ян Винкельман, служащий банка, причем не один. О'Шонесси удивилась, но вот мелькнула белозубая улыбка Кларка Гамильтона, и она поняла, что через минуту-другую ее тоже будут рассматривать как под микроскопом.