Анатомия страха - Джонатан Сантлоуфер

Слово взял Дентон. Красивый мужчина, но слишком какой-то гладкий, лоснящийся в костюме от известного модельера и блестящих мокасинах с кисточками. Главный упор он сделал на необходимость как можно дольше держать в секрете серийность убийств. Тем более что обстановка пока позволяла. Убийства ушли с первых полос газет, а о рисунках прессе по-прежнему не было известно. Последняя обнаруженная жертва маньяка, Кэролин Спивак, была проституткой и наркоманкой, следовательно, она вообще никого не заинтересует.

– Но когда пресса установит связь между этими преступлениями, нам несдобровать, – закончил Дентон. – И в любом случае к этому надо готовиться. – Он бросил взгляд на Терри, и она напряглась. Непонятно почему.

Реплику подала агент Коллинз, сообщив, что держит постоянную связь со своим начальством в Квантико, а Дентон не преминул заметить, что несколько раз в день разговаривает по телефону с мэром. Наблюдая за их мимикой и телодвижениями, я пришел к выводу, что в данный момент они озабочены не только борьбой с преступностью. Агент Коллинз иногда чуть выше приподнимала юбку, чтобы продемонстрировать ноги. Дентон на это реагировал тем, что высовывал кончик языка. Лично мне этот прием показался более забавным.

Затем выступил Мики Родер. Симпатичный пожилой коп с лицом доброго бассета. Он обращался в основном к главам полицейских управлений округов, обсуждал с ними частные вопросы. При этом называл каждого по имени, у одного осведомился, как прошла операция жены, у другого сын окончил колледж, и он его поздравил. Говорил Родер только по делу и быстро закруглился.

Я радовался, что совещание наконец закончилось, и собирался уйти, однако Терри захотела познакомить меня с Дентоном.

– Вы согласны, что Родригес кое-что прояснил с рисунками?

– Да. – Дентон изобразил фальшивую улыбку, потому что главные скуловые мышцы у него оставались нейтральными. – Хорошая работа, Родригес. Продолжайте в том же духе, собирайте свидетельства. – Он заставил себя рассмеяться. – Хорошо, что вы работаете в группе.

Я поблагодарил, думая, как бы поскорее смыться, но Терри не унималась.

– У него уже есть кое-какие наброски нашего преступника, – сообщила она.

– В самом деле? – удивился Дентон, на сей раз искренне. – Но как такое возможно?

– У Родригеса дар. Он видит образы, возникающие в сознании людей.

– Вы шутите?

– Все гораздо проще, – произнес я. – Я лишь выполняю свою работу.

– Он скромничает.

Я начал догадываться, зачем Терри вытащила меня к шефу.

– Так вы, Родригес, умеете читать мысли? – проговорил Дентон.

– Нет, сэр. Только лица.

– В самом деле? И что вы сейчас видите на моем лице?

Я вгляделся. Улыбка в резком контрасте с твердым пристальным взглядом, когда веки приподняты к опущенным бровям, почти всегда предполагает первую фазу подавляемого гнева.

Этот человек пытается скрыть раздражение.

– Так что?

Я улыбнулся:

– Ваше лицо свидетельствует, что вы успешный, знающий себе цену человек.

– Вот так?

– Да, сэр.

Мы смотрели друг на друга, затем Дентон кивнул и попросил Терри следовать за ним. Я подождал, пока за ними закроется дверь, а затем щелкнул выключателем кодоскопа. Мне захотелось еще раз посмотреть на рисунок Кэролин Спивак. Настроил объектив на максимальное увеличение.

Что это? Вытаскивая рисунок из держателя, я вспомнил, где видел такой символ. Но это было совершенно непонятно.

В коридоре руководитель оперативного отдела Мики Родер разговаривал с Терри. Он попросил меня подойти.

– Вы славно поработали. Отец бы вами сейчас гордился.

Я замер.

– Вы знали моего отца?

– Да. Мы служили в одном отделе, занимались борьбой с наркотиками, много лет назад. – Он вгляделся в меня. – Вы на него похожи.

Неужели? Я никогда не позволял себе думать об этом.

– Хуан Родригес был хорошим человеком.

Мне оставалось лишь кивнуть, потому что голос пропал.

– Я один из немногих копов, – продолжил Родер, – кто не стал уходить в отставку, когда такая возможность появилась. Уверен, ваш отец тоже продолжал бы служить.

Я вгляделся в него и обнаружил, что он не такой старик, каким казался. Лет пятьдесят пять. То есть ровесник моего отца. Этот разговор меня тяготил, но Мики Родер не собирался заканчивать его.

– Да, вы очень похожи на отца. Я сидел на совещании и вспоминал, как он приносил ваши рисунки на работу и развешивал на стенах. Отец вами гордился.

Он, наверное, ждал, что я что-нибудь скажу, и, не дождавшись, хлопнул меня по плечу. Заявил, что надеется еще увидеться, пожелал успехов и двинулся по коридору. А я остался стоять с пересохшим горлом. Глаза жгли навернувшиеся слезы.

Я прошел пешком от Таймс-сквер к Центральному вокзалу, потом спустился в метро и стал ждать поезда.

«Вы очень похожи на отца… отец вами гордился…» Когда поезд наконец выехал на станцию, я даже испугался, настолько был погружен в мысли. В вагоне, ухватившись за поручень, я уставился на рекламу зубной пасты, но не видел ее. Перед глазами стоял рисунок Кэролин Спивак.

Невероятно…

Бабушка ждала меня у двери, на площадке третьего этажа.

– Лифт esta roto?[24]

Я отрицательно покачал головой и перевел дух.

– Нет, просто захотелось размяться.

Она взглянула на меня:

– Что случилось?

– Ничего, бабушка. Все в порядке.

– По глазам вижу: что-то произошло.

Бабушка умела читать по лицам лучше меня. Я наклонился поцеловать ее в щеку.

– Мне нужно кое-что посмотреть в блокноте.

Она положила руку на мою руку.

– Cuál es el problema?[25]

– Да все в порядке. Я же говорю, мне просто нужно посмотреть кое-что в блокноте для рисования.

Бабушка махнула рукой и направилась к небольшому стенному шкафу в холле, где лежал мой блокнот и карандаши, но я опередил ее. Достал блокнот и прижал к груди.

Она прищурилась.