Счастье бывает разным - Иосиф Гольман

В итоге старшине крупно не повезло. Его не только разбудили — ведром ледяной воды в постель, — но и слегка начистили рыло. Кстати, если б он потом пожаловался, Чистов вполне мог вылететь с флота за рукоприкладство.

Но старшина не пожаловался.

Видно, действия молодого — на семь лет младше его самого — офицера показались ему настолько убедительными, что лучше было просто предать эпизод забвению.

Командир корабля — тоже молодой. Капитан третьего ранга, возрастом несильно за тридцать.

После последнего похода расчувствовался, сказал что-то типа — когда за его спиной Москвич, он спокоен. Москвич — это Вадькина кликуха. Не секрет, что столичных жителей в частях особо не жалуют. Но в данном случае Москвич звучало вполне уважительно.

Вадим оглядел свою квартиру. А не такая уж и маленькая. Пока двушки вполне достаточно. Если же Томка решится рожать здесь, на Севере, то обещают сразу трешку. Вообще, могли трешку и первоначально выдать.

Была возможность. Вадим подумал и сам отказался. Она была гораздо более убитая, чем эта квартира. И располагалась на десять минут пешком дальше. А не пешком там не получается.

И еще одна причинка была остановиться на квартире меньшей площади.

Вадик впервые в своей жизни сам зарабатывает — причем немалые деньги. И сам тратит. Так вот, оказалось, что прилично обставить двушку куда дешевле, чем трешку почти вдвое большей площади. А ведь, кроме мебели, хочется еще много чего. Они с Томкой уже купили телик, видеоплеер, дорогой фотоаппарат. Ну и еда здесь, на Севере, недешевая. А после работы, особенно на свежем ветре, есть хочется чертовски.

Конечно, можно было бы взять денег у родителей, его или Томкиных. Они постоянно предлагают. Но здесь уже задевалось достоинство офицера Российского флота. Так что пусть уж меньше, зато — честно заработанные.

— Томчик, ты скоро? — крикнул он жене.

— Минутку, Вадик! — Она занималась последними приготовлениями перед выходом, и это по определению не могло быть быстрым делом. Вадик готов был поспорить, что он мог бы приготовить к стрельбе все оружие малого противолодочного корабля быстрее, чем Томка завершит макияж.

Впрочем, ее можно понять — идут на свадьбу к другу Вадима.

Вместе учились, вместе распределялись. Он тоже на офицерской должности, только на другом корабле их же дивизиона. И учился послабее, и специалист пожиже. Зато парень нормальный, несмотря на то что сын вице-адмирала.

Ну ничего. Наберет опыта — не уступит Чистову. Вадик всегда готов помочь другу.

Да, похоже, жизнь налаживается. Обещают новые корабли. Пусть не быстро, но раньше вообще ничего не обещали. Молодым офицерам относительно прилично платят. Московские клерки, конечно, получают больше. Но не всем же быть клерками. Кому-то надо этих клерков защищать.

Здесь они с Томкой всегда спорят. Она не понимает — от кого защищать?

Кто конкретно решит захватить Североморск и чьи субмарины захотят топить и без того немногочисленные российские корабли в северных водах?

Вон океанский БПК, большой противолодочный корабль, с их базы недавно ходил к берегам Сомали. Ломал бизнес местным бандитам. Вот это — понятно.

Атомный крейсер сходил в Венесуэлу, к другу Чавесу, Америку позлить.

Тоже понятно, хотя остаются большие вопросы, нужны ли нам такие друзья.

Атомные субмарины, восхищающие своими безумными размерами и такой же безумной разрушительной мощью — опять есть ясность: они — инструмент длящейся полвека большой политической игры, и судя по тому, что в эти полвека крупных войн не было, — игры полезной.

А Вадимова служба что дает Родине?

Томка, конечно, большая умница. Не зря с красным дипломом окончила экономический факультет хорошего московского вуза. А еще большая умница, что не послушала никого и приехала к любимому к этому ледяному морю.

Но и она не понимает простых вещей. Какой бы строй в России ни был, какие бы правители ею ни правили, она должна быть сильной и самостоятельной. А эти две вещи жестко взаимосвязаны.

И еще.

Какой бы строй в России ни был, какие бы правители ею ни правили — в этой стране всегда найдется миллион-другой людей, готовых отдать свои жизни за такие, казалось бы, призрачные вещи, как Родина, независимость, свобода.

Томчик уважает его взгляды и, наверное, даже гордится своим мужем, офицером Российского флота. Но вопросы задает болезненные.

Родина — это что?

Если страна умерщвляет своих граждан голодом, экспортируя в то же время пшеницу эшелонами, — это Родина или нет?

Если бросает миллионами в лагеря и отнимает у крестьян паспорта — это Родина или нет?

Или, как сейчас, когда, похоже, даже оборонительная политика строится с учетом конкретных частных экономических интересов, — это Родина или нет?

Да, наверное, Томчик права.

Вопросы неприятные и ответов однозначных не имеют.

Но Вадим, умный и образованный человек, готов отказаться от постановки и обсуждения этих вопросов вообще.

Он принял присягу и не станет обсуждать условия ее выполнения.

Он просто будет ее выполнять.

А вот и Томка. Какая же она у него красивая! Аж дух захватывает от мысли, что вернутся со свадьбы и лягут вместе в постель. Кстати, купленную уже на офицерские Вадикины деньги.

Господи, неужели нужно ждать до вечера?

— Вадька, ты что, сумасшедший?!!

Томка сердится, но как-то не очень грозно. Конечно, лучше бы потерпел до вечера. А еще лучше — что он так ее любит. Как и она его.

Короче, полчаса тяжкой работы насмарку. Снова в ванную, снова за косметичку. Хорошо хоть праздничное платье не придется подглаживать, успела от него аккуратно освободиться.

Ну, теперь, наконец, точно вышли.

У дома молодоженов уже собралась небольшая, радостно шумящая толпа.

— Вадька, Томка, давайте сюда! — Это Лена, озорная девица, работает у них в санчасти и тоже в скором времени надеется стать офицерской женой. — Вадик, иди, помоги ребятам. А мы с девчонками займемся выкупом.

Хорошее дело, хотя и шумное.

Народ собрался нарядно одетый. Яркие платья девушек, модные прикиды парней. Вадим усмехнулся, представив ребят перед выходом, в походных бушлатах: суровые, серьезные лица. А здесь — пацанва, дурачатся, как дети.

Хотя вон тот старлей как-то попортил Вадьке крови. Не по своей воле, конечно. Выполнял указания вышестоящих начальников. Проверял уровень бдительности вахты. Уровень подкачал.

В итоге выяснилось, что запечатанный почтовый пакет, переданный старлеем командиру корабля, — а пропустил его с пирса вахтенный матрос в Вадькино дежурство — содержал только одну бумажку, на которой, в свою очередь, было напечатано только одно слово «бомба».