Тёмное время - Андрей Булычев

– Ну ничавоо так, можно картофлю есть, – важно протянул псковский полевод Первуша. – Теперича и я его о следующем годе тоже буду в гряды сажать.

– А я тебе чаво говорил, лапоть ты сивый! – подколол соседа егозистый Архип. – У меня, вона, почти что полтораста пудов его нонче вызрело. Десятую часть только убрать не успел. Тебе ведь, тетюх, помогал с зерновыми.

– Да помолчите вы оба! – оборвал начинающийся спор Парфен. – Или идите вон вперед и перед всеми расскажите о своих хозяйствах, а мы вас с места с интересом послушаем.

– Не, не, не, Васильевич. Мы чего, мы ведь молчим и все слушаем. – Мужики закрыли рот и спрятались за спины впереди сидящих.

– Так вот, в общем, учитывая свое и все привезенное из германских земель зерно, продовольствия на эту зиму и на весь следующий ненастный год нам, я думаю, хватит, – продолжил доклад Сотник. – Хватит его и с учетом того, что в поместье прибудет столько же людей, как и за весь прошлый голодный год. А это, на минуточку, вы только вдумайтесь – аж более чем полторы тысячи душ, обогретых, накормленных и спасенных от голодной смерти. Хватит нам теперь и себе на семена, и даже на помощь для других земель. Ибо через год, как я надеюсь, вся вот эта полоса долгого ненастья должна будет уже закончиться. Нужно ли оговаривать все цифры, сколько чего у нас собрано и куда было заложено на хранение?

– Неет! Довольно и этого, – зашевелились в зале. – К следующему, Андрей Иванович, давайте!

– А чего дальше-то?! – встрепенулся Архип. – У нас тоже пожелания к поместной власти, поди, есть! Давайте ужо и обговорим все сразу?

– Вот это правильно, – улыбнулся Сотник. – Вот это по-хозяйски. Говори, Архип Матвеевич, выслушаем мы тебя.

– Ну а чаво, Андрей Иванович, сами же говорили, чтобы я посоветовался и подумал с хозяйственными людьми. Ну вот я потому и советовался, а потом, стало быть, думал! – протянул Архип, почесывая бороду.

– Долго думал, видать, Архипка, коли так вот сейчас с речью тянешь, – подколол его смуглый углежог Василий. – Говори ужо, видишь, вона, все обсчество тебя слушает, а ты словеса только плетешь!

– Ну вот я и говорю, значится… – крестьянин кивнул уничижительный взгляд на Василия и начал загибать пальцы:

– Первое – это семена. Не у каждого в хозяйстве удается отобрать хорошее семя на всю следующую посадку. Я вот по своим, по огородным, овощным культурам сужу. Почему у меня урожаи и в Смоленщине, да и здесь всегда добрые? А потому как я отбор семян от самых сильных и от крепких посадок веду. Смоленский отбор у меня, он, конечно, уже прекратился, а вот тут он только начинается. Но по старому своему опыту я сужу, что от сильного зернового колоса или из семенной коробки то взятое семя более крепким растением в итоге обернется. Нам, тем, кто на земле работает, конечно, самим бы об этом думать надо, но как это сделать, когда с середины апреля и по октябрь месяц головы-то некогда даже поднять? Все время ведь в полях проводишь. Вот я и думаю, а может, умные поместные люди нам с семенами подмогнут? Будут они отбор сильных культур вести да особые поля для этого засевать. Понятно, что не сразу, но через пять, а хоть даже и через десять лет, ежели они будут давать крестьянину вот такое отборное зерно и семя под посев, это же насколько урожай-то тогда можно будет поднять?!

Так, ну а второе – это скотина. – И Архип зажал очередной палец. – Вы поглядите только на нашу! Ну что же это за коровы со свиньями и козы с овцами?! Вот с год назад пригнали несколько добрых коровок и всякого другого мелкого скота из степных районов, а потом все и затихло. Скотина у нас вся худая, я вот вам так прямо сейчас всем и скажу. Бывал я самолично на больших ярмарках и видел, каких туда быков да коров привозят ладьями из далеких южных земель. Вот это я вам скажу – скотина так скотина! От коров тех и молоко не в пример нашим бывает жирное, и выдоить ее сразу не выдоишь, аж цельное ведро с одного только удоя получается. Даа! Правда-правда, вот ей-богу я не вру – ведроо! – и он повернулся к удивленно зашумевшим соседям. – То же самое и по всей другой скотине, а не только по вот энтим самым коровам. С конями-то у нас все, конечно же, здеся неплохо. Но за это нашим бригадным военным отдельное спасибо, это они тех добрых коней для своего ратного боя отобрали. А еще и каждой крестьянской семье по лошаденке, а кому и по две даже выдали. Ну а вот во всем остальном со скотиной у нас это так себе, очень слабо.

– Ты помечай, помечай, Васильевич, человек ведь дело говорит, – кивнул Сотник на большую книгу, лежащую перед управляющим.

– Да где я ему скотину такую «жирную» найду? – пожал тот плечами. – Попробуй ее в наше поместье из тех дальних южных земель перегони или же по долгому водному пути ладьями доставь! Это ведь живое создание, а не какой-то там куль с зерном, который положил в трюм и забыл про него до самой выгрузки.

– Так вот, – продолжал Архип после недолгих прений. – Надобно подобную семенной, работу и со скотным поголовьем у нас тоже провести. Коли будет у нас хорошая скотина, значит, будет у нас и мясо, и шерсть, и кожи, да хоть те же сыры! А чего, у меня вон дети же в поместную школу ходят, так им там рассказывают, что в Эллинии этой греченской, или в той же, как ее, Римлянии, вот там эти сыры наравне с хлебной лепешкой даже и для простолюдина повседневной пищей служили. Ну а чем мы этих самых римлянов хуже? Коли будет у нас много молока, так научат нас, как его делать. А пластуны-молодцы сычуг и нужную закваску у греков сопрут. Вот и крути ты тогда эти сыры у себя, а потом их на хлеб складывай да в рот ложи. – И под хохот присутствующих продолжил: – А еще можно будет много масла топленого перегонять, которое потом станет долго у нас в погребах храниться. Творог еще можно делать, всяких напитков из кислого молока, без которых вон в той же Булгарии даже за стол не садятся. Да много ведь чего можно делать из того жирного молока.

– Принято, Архип Матвеевич, продолжай, дорогой, дельные мысли говоришь, – поддержал крестьянина Андрей. – Парфен Васильевич все в свою большую книгу записывает, ничего мимо ушей он не пропускает. Не переживай!

– Ну а чего! Я же ведь все только для общего блага, – кивнул Архип и загнул третий палец. – Нужно нам, крестьянам, больше полевого анструмента: сохи, плуги, бороны в каждое хозяйство, а не вот так, как сейчас, когда они по рукам во время полевых работ ходят. Кадки нужны для закваски и для засолки овощей кажному. А еще кадки для поливки овощей. Лари для хранения круп и муки тоже надобны. Косы и серпы, грабли и вилы, лопаты, цепы для обмолота снопов, веялки. Да много чего еще нужно, все перечислять тут и целого дня мне не хватит.

– Все, не буду больше пальцы загибать. – Хотел было он закончить и уже сел на лавку, однако тут же опять с нее вскочил: – И все же еще чуток времени я у вас заберу, господа поместный совет. Простите вы уж меня, говорливого, Христа ради. Вот как у нас сейчас работает добрый крестьянин? В марте месяце, уже ближе к его концу, он вывозит санями весь навоз с прелой соломой из скотних сараев и из хлевов в поля. Чинит к весенним работам всю упряжь, анструмент и всякую там прочую приспособу. Перебирает зерно в амбаре и думу там думает – какое у него пойдет на семя, а какое на то, чтобы его подъесть да протянуть всей семье до июля. Ну а с конца апреля, с мая месяца начинаются у него уже полевые работы и заканчиваются они большой летней и осенней уборкой. Суматошное это время. Очень! Зато потом все, с Покрова в хозяйствах у нас тишина настает. Весь урожай у крестьянина прибран, и больших работ у него пока долго еще не будет. Тот, кто лодырь, тот на печи до весны лежит да бражку пьет. Жену, бывает, конечно, гоняет, али наоборот, от ее тумаков уворачивается. Ну а тот, кто порукастей, вот он промыслом занимается. Есть те, которые в отходные работники подряжаются, а многие так и на дому ковыряются, лишь бы им без дела не сидеть. Корзины вяжут, лапти плетут, ложки, чашки из липы режут, бондарничают некоторые, сапоги тачают, да много чем народ занимается. Пять месяцев в году у крестьянина таких, и вот что я думаю. Было бы разумно властям нашим поразмыслить, чем бы им занять людей в это зимнее время. Обучить их, если нужно, анструмент какой для работы дать. Вот и еще товар бы прибавился нам в поместье, а селяне бы побогаче тоже с того стали. Не все же на больших ремесленных мастерских могут работать. На дому вон можно и валенки из шерсти валять, а бабы бы пряли или вязали всякую ткань. Умелицы кружева бы плели, да многими промыслами можно у себя заняться. Ну, вроде все у меня пока. – И Архип, наконец, уселся на место.