Тёмное время - Андрей Булычев

– О, да, да, – закивали энергично головами шведы. – Мы все понимать! Высокий, голубоглазый, с длинными, светлыми, кудрявыми волосами приближенный короля представил своего соседа: – Это есть ярл Ульф Фасе, и он совсем не говорить по русский. А я немного уметь, и меня зовут Биргер Магнуссон, я есть тоже, как и он, ярл. Мы с Ульфом из славного рода Фолькунгов и остались верны своему королю, даже когда он был вынужден покинуть свое королевство.

«О как! – подумал Андрей. – Король Швеции был вынужден с младшей сестрой покинуть свою страну, и вместе с приближенными он оказался в когда-то враждебной ему державе. Воистину пути господни неисповедимы! Ладно, будем разбираться с этим чуть позже».

Наконец-то старшие родственники успокоились сами и успокоили ребенка.

– Господа, мы с герцогиней Ингеборгой хотели бы остаться здесь одни и решить все наши вопросы приватно. Надеюсь, барон Андреас не будет отказывать нам в гостеприимстве хотя бы до утра? – Эрик внимательно посмотрел в глаза Сотника.

– Родственники моей жены и моего сына – мои родственники! – ответил тот, глядя твердо в глаза короля. – И даже если у них случилась беда, и им угрожают сильные враги, они всегда могут найти защиту и кров в моем доме. Тимофей! – крикнул он в сторону входной двери. Та тут же распахнулась, и в нее заскочил его заместитель. – Друг, я, наверное, сегодня останусь уже здесь, в тереме. Ты бы распорядился по всем текущим делам. Гостей наших из шведской дружины разместите, угостите хорошо, ну ты сам знаешь, что здесь будет нужно, и не мне тебя учить. И вот еще что, познакомься с двумя ярлами. Тот, что пониже и потемнее, – это Ульф Фасе, а вот повыше и посветлее с кучерявинкой – это уже Биргер Магнуссон, и он, кстати, по-нашему хорошо разумеет.

– О да, я немного говорить, – кивнул Биргер. И воинские начальники, знакомясь, пожали друг другу руки, а затем они, вежливо поклонившись королю, вышли на улицу.

– Девочки, вы не против – мы пока поговорим с бароном наедине?

Сестры, болтая без умолку и тиская Леньку, кивнули и ушли в гостиную, а мужчины поднялись в светелку хозяина.

Андрей подкинул несколько поленьев в камин и присел напротив Эрика. Тот сидел в широком деревянном кресле, словно большая нахохлившаяся птица. Особое сходство ему в этом придавали его крючковатый с горбинкой нос и резкие худые черты лица.

– Как же тут хорошо! Не то, что в холодном и стылом камне наших замков. Наши предки ведь тоже жили среди дерева, но их потомки ушли от него, а ведь оно, даже уже срубленное и сложенное в стену, все еще продолжает греть живым теплом человека. Как же я устал, барон, устал от этой вечной борьбы за власть, от предательства и от лицемерия, от постоянного ожидания удара в спину, от злобы и ненависти вокруг. А хочется просто искреннего человеческого тепла, уюта и участия, как это бывает у обычных, простых людей.

Голос монарха был тих и грустен. Андрей сидел рядом, слушал и не перебивал его.

– Барон Андреас, я хотел рассказать тебе прямо и безо всякой утайки, что привело нас сюда, в эти далекие от Швеции земли. Выслушай меня, и если ты сочтешь это неприемлемым и опасным для себя, то мы завтра же удалимся из твоего поместья и попросим защиты у кого-нибудь другого. Ибо боюсь, что мое появление в твоих землях может вызвать и у тебя определенные трудности, но теперь уже и со своими местными новгородскими властями. До меня доходили слухи, что власть в вашей столице сменилась, и она очень не жалует всех тех, кто когда-то служил верой и правдой прежнему князю.

– Я весь во внимании, Ваше Величество! – Андрей учтиво поклонился собеседнику. – Рассказывайте все то, что только сочтете нужным.

– Итак, полагаю, что тебе хорошо известно, барон, про все политические неурядицы, который сопровождали верховную власть Швеции в последние годы, – начал свой рассказ Эрик. – Не хочу быть занудным, перечисляя борющиеся в королевстве за власть кланы. Их много, и они дробятся на более мелкие рода. Эти кланы и рода вступают в войны и в союзы между собой, и все они хотят лишь только одного: власти, власти и еще раз власти. Ибо имеющий власть, как все знают, потом возьмет для себя и все остальное. Моя же власть, увы, была изначально ограничена, и я был вынужден лавировать между всеми этими враждующими сторонами. Все осложняло мое природное уродство, – и король приподнял вверх руку. – Не нужно, Андреас, не успокаивай меня, я давно уже с ним смирился и привык к тому, как на меня смотрят окружающие. Из-за него я не могу ходить в походы и воодушевлять своих воинов на поле брани. Не могу долго работать и путешествовать по стране. У меня бывают приступы адской боли, и порою я целыми днями даже не могу встать со своего ложа. Наверное, это правда, что я плохой король, но самое главное, у меня нет и никогда не будет наследника. Такова уж моя судьба, увы. – И Эрик тяжко вздохнул. – Но такой слабый король до поры до времени устраивал у нас многих, ведь он очень удобен. Им можно манипулировать и решать все свои дела за его спиной. Все это так и было, а тут еще надо мной был поставлен и высший королевский регентский совет, без которого я и шагу ступить не мог самостоятельно. Я во многом уступал своим высоким сановникам и этому совету, но в одном все же я был непреклонен – это в тех вопросах, которые касались моей семьи и моих самых близких людей – сестер. Эту историю с Мартой и с моим племянником ты и сам прекрасно знаешь, ибо чуть больше года назад сумел вызволить их из заточения. Я же до последнего пытался их спасти и вот тут-то и столкнулся напрямую с противостоящей мне силой в лице влиятельнейших людей королевства. Ведущаяся постоянно и ежедневно тайная война затем перешла в открытое противостояние и переросла в ожесточенные и кровопролитные схватки. А затем состоялось и генеральное сражение, где верные мне войска потерпели поражение в битве при Олюструме. Власть в стране захватил Кнут Хольмгерссон Длинный, бывший глава высшего регентского совета, сам происходящий из младшей линии Эрика Святого. И чтобы сохранить свою жизнь и жизнь младшей сестры, я, с немногими верными мне людьми, был вынужден бежать. Так уж повелось, что верховные правители Швеции бежали обычно в Данию, как в свое время сделали и мои родители. Ведь и я сам родился когда-то в этом изгнании. Короли Дании всегда принимали у себя таких беглецов, ведь нас связывают с этой державой династические браки. Но, к огромному моему сожалению, с дядей, королем Вальдемаром II, у нас сейчас накопилось слишком много противоречий, и прежде всего из-за того, что Швеция всецело поддержала немецких крестоносцев в их натиске на Датскую Эстляндию. Я сам не был сторонником такого политического решения высшего совета королевства, но, увы, разделяю все его последствия, и теперь для меня путь в Данию закрыт. И тут мне на глаза попалось то твое письмо, что ты передал мне с освобожденным из плена комендантом Сердетелье. Я принял решение идти в русские земли и искать здесь защиты, хотя и понимаю, что на мне есть часть вины за все те враждебные действия моей державы, которые были в свое время направлены против Руси. Наши страны в последнее время достаточно много воевали, и вряд ли вы протянете руку помощи своему бывшему врагу. Скажите это мне прямо, барон, и я, чтобы не навлекать на вас гнева новгородских властей, уйду со своими людьми дальше.