Голубая цапля - Цецилия Вейт Джемисон

— Вернулась она? — были ее первые слова.

— Как! Значит, она не с вами? — и Пепси разрыдалась пуще прежнего.

— Полно, дитя, не плачь — мы ее найдем… Пэшу найдет. Да успокойся же… Видишь: когда я заметила, что становится поздно, а ее все нет, я поскорей отвезла домой ребятишек, а Пэшу захватила с собой. Мы сейчас едем в полицию. Вернее всего, что она уже нашлась и ждет нас там. Во всяком случае, там должно быть известно, где она…

— У меня было точно предчувствие. Помните, я говорила вам… Я так боялась за нее… — стонала Пепси.

— Помню, помню, но я думала, что на Тибурция можно положиться. Бедный мальчик и сам страшно огорчен. Он рассказал мне, как было дело: он все время был с нею и выпустил ее руку только на одну минуту… ну, разумеется, толпа страшная, ее и оттерли. Не убеги от них эта ветрогонка «Мышка», ничего бы не случилось, но она удрала, как только они отошли от повозки.

— Так я и знала! — сказала Пепси, сверкая глазами — Погоди же ты, негодная девчонка! Достанется тебе на орехи!

— Едем, жена! — послышался из-за двери голос Пэшу.

— Дядя, голубчик, найдите мне мою девочку! — крикнула ему Пепси умоляющим голосом.

— Будь покойна, дитя: через час, самое большее, она будет здесь. Не плачь. В этот сумасшедший день дети часто теряются. Я уверен, что в полиции их сидит теперь целое множество в ожидании возвращения домой.

В эту минуту на улице послышались голоса, и Пепси закричала:

— Это «леди Джэн»! Ее голос!

В самом деле, за дверью отчетливо зазвенел веселый детский голосок. Через секунду на пороге предстала «Мышка» и торжественно возгласила:

— Вот она, мисс Пип! Я нашла ее! — и вслед затем мосье Жерар ввел за руку «леди Джэн».

Девочка с веселым смехом бросилась в объятия своего друга.

— Пепси, душечка! Ведь я потерялась! — кричала она — Совсем потерялась, а мосье Жерар меня нашел! Чужой мальчик сорвал с меня маску и домино, а я ударила его по лицу… а потом не знала, что еще сделать, и вдруг мосье Жерар пришел да как толкнет его, он так и отлетел. Правда, мосье Жерар?

— Ну, хорошо, хорошо, — говорила тетя Модя, целуя девочку и чуть не плача, пока Пэшу выслушивал скромное повествование бывшего танцмейстера о том, как он спасал свою маленькую даму.

— А потом я обедала с мосье Жераром, — тараторила «леди Джон». — И какой был вкусный обед! Мороженое, виноград и торт.

— А птичку-то, маленькая леди, вы и забыли, птичку с салатом, — перебил ее мосье Жерар, которому не понравилось, что о его элегантном угощении говорили так небрежно.

— Ну да, и птичка, и еще рыба, и суп, и горошек… знаете, Пепси, сладкий горошек, — заботливо перечисляла «леди Джэн».

— Ах, нет-нет, моя маленькая леди! Вы немножко… как бы это сказать… немножко спутали, — снова вмешался Жерар и даже руками всплеснул от волнения, — Сперва был суп, потом рыба, а потом уже птичка. Изволите ли видеть, мосье Пэшу, маленькая леди немножко спутала, но вы не должны думать обо мне так дурно, что я не сумел заказать настоящего элегантного обеда.

— Я и не думаю, мосье Жерар, — сказал Пэшу с улыбкой, — напротив, я совершенно уверен, что вы сумели бы заказать обед и для самого мэра.

— Очень-очень вам благодарен, — пробормотал обрадованный старик и, вежливо расшаркавшись перед всей компанией, отправился восвояси мечтать на свободе о своем торжестве.

ГЛАВА 16

Пэшу делает покупку

— И неудивительно, — заметила Маделон — Бедная женщина! Много ей хлопот с этим сокровищем. Послушать ее, так она им гордится, ну а мне-то кое-что известно. Я часто слышу о нем на улице Бурбонов: франтит напропалую, а ведь палец о палец не ударит! А где же он деньги берет? По-моему, раз человек беден и не работает, значит — ворует. Другие, может быть, иначе думают, а я всегда скажу: ворует. Ну посуди: разве может мадам Жозен на свои жалкие заработки содержать себя и этого лентяя? Мне от души ее жаль, хоть и злюка она. Посмотри ты, на кого она стала похожа! Лицо измученное, глаза ввалились, — видно, что ее грызет что-то. А что касается девочки, то о ней есть кому позаботиться: мы с тобой ее не бросим. Это такой милый, такой добрый ребенок! Я жалею только об одном, что не могу сделать для нее больше. Я душу готова отдать за вас обеих.

Маделон и Пепси были не единственными существами, полюбившими девочку почти материнской любовью. С первого же дня, как «леди Джэн» со своей светлой улыбкой заглянула в грустное, изнуренное лицо Дианы д’Отрев, новая жизнь открылась для этой одинокой женщины, новая надежда озарила ее унылые дни. Присутствие ребенка внесло свет и молодость в это печальное существование. Лучшим временем за многие тяжелые годы были для нее те часы, которые она проводила со своей маленькой ученицей. Сидеть рядом с девочкой у фортепиано и смотреть, как ее тонкие пальчики бегают по клавишам, или петь вместе с ней старинные баллады было для Дианы большим удовольствием. Девочка никогда не огорчала ее, всегда была кротка, понятлива и так мила, что даже мать Дианы, при всей своей старческой сварливости, ничего не могла ей возразить.

Жозен всячески старалась втереться в семью д’Отрев, и, чтобы удержать ее на приличном расстоянии, мать и дочь вынуждены были дать ей по возможности деликатный, но решительный отпор. В вежливой форме они дали ей понять, что, если они принимают племянницу, это еще не значит, что они будут рады и тетке.

Жозен молча проглотила обиду, но в душе поклялась, что так этого не оставит. «Я покажу им, как пренебрегать мною! Нищие, а туда же — важничают! Погодите, «мамзель» Диана: «Мышка» порассказала мне о вас кое-что… Дайте срок — все об этом узнают! Воображает, что я позволю оскорблять себя безнаказанно!»

Пока Жозен раздувала таким образом свою обиду и строила планы мести, мадам д’Отрев и Диана обсуждали между собой, как бы