Любовница лилий - Ярослава Лазарева

Париж встретил Виктора прекрасной солнечной погодой. Он заселился в небольшом уютном отеле «Paris Bastille Boutet», расположенном в районе Бастилии. Выбрал это место по одной причине: в двух шагах пролегал бульвар Вольтера, а именно там находилась квартира Соланж. Виктор хотел во что бы то ни стало выяснить все о своем двойнике и постараться избавиться от него. Но первым делом необходимо было решить проблему сестры. Он уже позвонил Идрису и обо всем рассказал. И сейчас, едва заселившись, набрал его номер и назначил встречу.

Он плотно поужинал в кафе на площади Бастилии. Из окна была видна колонна, торчавшая посередине, как огромный жезл. Виктора это отчего-то раздражало, и он даже сел спиной к окну. Но нервное напряжение не проходило, несмотря на обильную еду. И Виктор заказал бокал бордо. Но и вино не помогло расслабиться, по спине бежали мурашки, руки подрагивали. Ему вдруг захотелось бросить все и уехать куда глаза глядят. Но от себя не убежишь, это он знал точно. Виктор невероятным усилием воли взял себя в руки и, чтобы отвлечься от снедающих его тревожных мыслей, сосредоточился на молодой паре, усевшейся за соседний столик.

Они ругались, не переставая. Девушка, миловидная юная брюнетка, на вид простушка, хмурилась, ее лицо выглядело огорченным, глаза покраснели от недавних слез. Энергетическое поле казалось нестабильным. Темно-серые с сиреневыми прожилками тона многое сказали Виктору. И он более внимательно вгляделся в пару. Они общались на французском. Девушка упрекала парня в неверности, говорила о том, как ей больно, о разбитых надеждах. Она выглядела убедительной в своих чувствах. А вот ее друг, ухоженный, манерный, самоуверенный, одетый дорого и модно, показался Виктору равнодушным эгоистом. Его стабильное зелено-оранжевое поле говорило о том, что он в гармонии с собой и миром и слова подружки его мало задевают. Но ее бесконечные жалобы и упреки все-таки вывели парня из равновесия. Агрессивные красные всплески начали все ярче пробиваться в его ауре. И вот он вскочил, закричал, что ему все надоело и он уходит навсегда. Редкие посетители кафе повернули головы к ругающейся паре, затем подошел администратор. Парень что-то резко сказал ему, кинул деньги на столик и быстро удалился. Девушка закрыла лицо руками и расплакалась. Виктор сканировал ее поле, но фиолетовый цвет не появился, и он вздохнул с облегчением. Официантка увела девушку в туалет.

«Любовь! – размышлял Виктор. – Одно страдание. Даже если все и начинается радужно, то таких сцен не избежать. И стоит ли оно того? Нервные клетки, как всем известно, не восстанавливаются. И раны на сердце не заживают со временем, что бы там ни говорили».

Он допил кофе и попросил счет. Бурная сцена между влюбленными отвлекла его и позволила немного снять напряжение. Но по привычке ловца он все еще беспокоился о девушке. И решил дождаться, когда она выйдет из туалета.

И вот она появилась. Волосы были приглажены, лицо умыто, но эмоциональное состояние оставляло желать лучшего. Виктор внутренне содрогнулся, заметив появившиеся фиолетовые тона, пятнающие ауру девушки. Он уже хотел встать и подойти к ней, но в этот момент дверь кафе распахнулась и вбежал ее возлюбленный. Он был взволнован, лицо выражало испуг и раскаяние, в руках алел букет крупных роз. Виктор искренне изумился его преображению. Налет эгоистичной самовлюбленности исчез, молодой человек страдал и не скрывал этого.

– Милая, милая, – нервно заговорил он, кидаясь к вскочившей подруге. – Прости! Я такой идиот…

Посетители кафе замерли, наблюдая за ними. Девушка улыбнулась сквозь слезы и прижалась к нему. И все вздохнули с облегчением, кое-кто даже захлопал в ладоши. Виктор порадовался за влюбленных и с чистой совестью покинул кафе.

На улице он глубоко вздохнул и медленно пошел к набережной Сены. Вечер был чудесным. Мягкий теплый воздух, только начавшая желтеть листва, серо-синее небо с розовыми отсветами заката, зажегшиеся фонари, подсвеченные старинные здания – уютная атмосфера «города любви» умиротворяла. Виктор почти полностью избавился от нервного напряжения и был готов к разговору с высшим.

Он прошел через ворота и оказался на одной из самых старых площадей Парижа – на площади Вогезов. По периметру она застроена похожими друг на друга домами из древнего кирпича, образующими сплошную стену. В свое время в одном из них жил кардинал Ришелье, отчего-то вспомнилось Виктору. Идрис ждал его как раз возле этого дома. Его внушительная накачанная фигура в распахнутом черном кожаном плаще четко выделялась на фоне красного кирпича. Виктор подошел и крепко пожал протянутую руку.

– Ты удачно выбрал отель, – с улыбкой заметил Идрис. – Неподалеку одна из наших баз. Пошли?

Они медленно двинулись по улице, миновали Центр Жоржа Помпиду. Идрис с усмешкой заметил, что вентиляционные отдушины торчат как перископы гигантских подводных лодок, застрявших где-то под землей. Виктор охотно согласился. Поначалу он недоумевал, зачем Идрис назначил встречу на площади Вогезов, если, как оказалось, неподалеку находится база Ордена и, судя по всему, они направляются именно туда. Проще было встретиться возле базы. Но скоро понял, что высший хочет непринужденно поболтать с ним во время прогулки и таким образом прощупать настроения ловца. И он легко пошел навстречу и отвечал максимально искренне на любые вопросы. Речь шла о Еве. Виктор уже все рассказал о девочке, когда звонил из Коврова, но, видимо, так неожиданно появившаяся сестра не давала начальству покоя. Особый акцент был сделан на эмоциональном состоянии ловца.

– Я рад и даже счастлив, – серьезно ответил Виктор. – Я же совершенно одинок, и вдруг родная душа!

– Но ты становишься уязвимым, – заметил Идрис.

– Я знаю, и все равно… я счастлив!

– Будь максимально осторожным, – посоветовал высший. – И лучше вообще никому не сообщай о сестренке.

– Да мне и некому! Ева будет жить в Коврове, в моем доме под присмотром хороших людей, пойдет в школу, я буду периодически навещать ее. Девочка она умная, я постараюсь ей объяснить, что можно говорить посторонним, а чего нельзя.

Они приблизились к какой-то старинной, готической на вид церкви. Виктор поднял голову, обозревая монументальное здание, сочетающее в себе ренессансные формы классических фасадов и архитектуру готики. Он заметил на крыше храма голову оленя.

– Церковь Сент-Эсташ, – пояснил Идрис, хотя Виктор не задавал никаких вопросов. – А голова оленя – это отголосок одной легенды о святом Евстафии, в честь которого и назван храм. Он увидел крест именно рогов оленя, решил, что это божий знак, и принял христианство. Евстафий был знаменитым римским военачальником и стал христианином на два века раньше, чем это следовало делать, в результате чего его замучили.

Идрис обошел здание справа. Виктор, не задавая вопросов, следовал за ним. Они оказались возле едва заметного входа, полускрытого низким козырьком, густо заплетенным плющом. Идрис легко стукнул ручкой-кольцом по металлической, слегка заржавленной поверхности двери. Она приоткрылась, из темной глубины проема раздалось тихое: