Во временное пользование - Мария Зайцева

Я помнила свой ужас, страх перед его прямым, таким определяющим мужским желанием.

И свое внешнее неприятие. Которое потом странным образом преобразовалось в пугающем горячем сне.

И ощущения свои, остро-будоражащие. Словно я опять в сон вернулась.

Только в этот раз все было хуже. Гораздо хуже для меня.

- Вам очень больно?

Не знаю, для чего спросила. Чтобы что-то сказать? Чтобы разорвать этот мучительный плен его глаз?

- Нет, - Розгин ответил так же тихо. Выдохнул буквально мне в губы. Теплый выдох, запах сигарет, немного крови… Должно отталкивать.

Привлекало.

- Я… Я уже почти все. Все. – Я не могла оторваться от его взгляда, в голове бились совершенно идиотские мысли, обрывочные и непонятные. Я не могла даже себе признаться в жутких вещах. В том, что я хочу … Чтоб он еще раз поцеловал.

- Не торопись. Надо еще обеззаразить.

- Да… Да.

Я отвернулась, в поисках хлоргексидина, намочила ватный диск и прижала к свежезашитой ране.

Хотела убрать пальцы, но он неожиданно положил горячую руку на мою ладонь, удерживая у своего лица.

И смотрел.

Сводя с ума своим взглядом. Оставляя голову пустой и легкой. Поселяя вместо мозгов эфемерную горячую вату. Отключая рассудок.

Ведь то, что я дальше сделала, явно было именно помрачением рассудка.

Я наклонилась, словно завороженная, и, не отнимая ладони от его лица, легко прикоснулась мягким поцелуем.

Слабо и неуверенно. Мне просто хотелось ощутить, вспомнить вкус.

Ничего более!

И поэтому, когда его губы раскрылись, отвечая, я тут же попыталась отстраниться.

Но Розгин не позволил. Одна его ладонь обхватила талию, придвигая ближе, вторая скользнула на затылок, не давая возможности сопротивляться.

Поцелуй, который я планировала мимолетным и нежным, чем-то вроде поддержки для страдающего человека, благодарности за помощь, за спасение ( по крайней мере, именно так я себе и оправдывала это странное желание попробовать на вкус его губы), моментально переродился во что-то пугающее.

Жесткое. Подавляющее. Как и все, что касалось этого невозможного человека.

Я попыталась отстраниться, уперлась в его плечи ладонями, но Розгин не отпускал. Держал меня, сжимал так крепко, что становилось понятно – не особенно он и пострадал в драке.

Страдающий человек просто не может быть настолько сильным.

Розгин целовал жадно, порабощая и отключая мозг. Я не могла вздохнуть, не могла ничего сказать, не могла хоть как-то препятствовать.

И к тому же меня буквально поглотили воспоминания о его прежнем поцелуе, переплетенные с недавними ощущениями от сна, в котором Розгин так же держал меня, сжимал, целовал. И мне было хорошо. Мне все нравилось.

Как и сейчас. Только в этот раз, в действительности, все было острее, насыщеннее.

И безумнее.

Потому что, когда он отпустил мои губы, тяжело и глубоко дыша и глядя своими дикими черными глазами, я могла бы возразить.

Розгин мне словно шанс давал на это. Время.

Но я не воспользовалась его подарком. Просто смотрела, ошарашенно и темно, просто дышала в унисон, сжимала пальцы на крепких плечах. Облизнула губы, желая удержать его вкус.

И в тот же момент Розгин поднялся, подхватил меня под ягодицы, поднимая над полом, неожиданно легко и мягко, и понес в комнату.

Я знала, куда он меня несет, для чего.

Знала, что будет делать.

И не сопротивлялась.

В конце концов, все и в самом деле к тому шло. С самой первой встречи. И стало определенным после нашего первого поцелуя. То, что я себе в этом не признавалась, никак не отменяло самого факта.

Розгин опустил меня на топчан, сразу же навис сверху, вжимая в матрас жестким телом. Он ничего не говорил, ни о чем не предупреждал. Ничего не просил. И не спрашивал больше.

И ему , и мне было ясно, что остановок не будет. И недопониманий тоже.

Макс расстегнул на мне джинсы, стянул вниз вместе с бельем, выдохнул, шумно втянул воздух носом, коротко рассматривая, скользнул опять вверх, поцеловал, затем рванул на груди кофту и шелковый топ.

Его ласки не были ласками, как таковыми.

Он не стремился доставить мне удовольствие. Подготовить меня. Он просто раздирал одежду, словно распаковывал долгожданный подарок, желая быстрее добраться до сути.

А я позволяла все это делать. Не стараясь ответно действовать, раздевать, целовать. Что-то мне подсказывало, что ему сейчас этого не нужно.

Розгин остановился на пару мгновений, сжимая мою грудь, опять грубовато и больно. Но на грани, доставляя дискомфорт, но такой будоражащий, царапающий, острый, что это воспринималось странно.

Неконтролируемой дрожью, волнами проходящей по всему телу.

- Красивая… Княгиня… - он перевел взгляд с груди к моему лицу, и опять пробило дрожью от выражения совершенного голода в его глазах. Сумасшествия.

Я понимала, что попала в стихию, в какое-то бешеное цунами, которое невозможно остановить.

Остается только подчиняться. Только принимать.

Я не гадала, что будет дальше, не планировала, в голове вообще ни одной мысли не было, настолько он заразил своим голодом. Мне неожиданно и ужасно захотелось, чтоб поцеловал. Захотелось тяжесть его тела на себе ощутить. Полностью принять, как женщина принимает мужчину. Своего защитника. Своего спасителя. Своего героя.

- Хочу тебя, Княгиня, хочу… - выдохнул он в губы и исполнил мое глубинное желание. Лег, полностью придавив своим телом. Поцеловал, жарко проникая в рот языком, резко раздвинул ноги. И жестко толкнулся в меня напряженным большим членом.

Я выдохнула, застонала от боли. Но Розгин не дал возможности привыкнуть к себе. Вышел полностью и ударил опять, до основания, потом еще и еще.

Не выпуская моих губ из плена, не давая возможности отвечать, шевелиться. Сжал своими сильными руками, вдавил в постель и двигался, неутомимо и жадно, с оттяжкой, с жестокостью даже, которую я тоже принимала. Полностью. Растворяясь в нем, умирая от неожиданных эмоций, которые дарила эта близость. Беспомощность, слабость, удесятеренная тем, что он со мной делал, почему-то сейчас казались еще более возбуждающими, заставляли выгибаться, поощрять ласками, умолять не останавливаться. Мы были словно две противоположности, инь и янь, черное и белое, вода и земля, сплетались, соединялись, переливались из одного в другое.

Мой мужчина не изобретал каких-то особых поз, не стремился удовлетворить изысканными ласками.

Он просто и эгоистично получал свое удовольствия, заражая этим меня. Заставляя чувствовать то же, что чувствовал он в этот момент.