Проклятое наследство - Татьяна Корсакова

– Аннушка, ты как?

– Я хорошо, можно сказать, замечательно! – Без тумановского пальто ей снова стало холодно, даже познабливать начало. Или все это из-за нервов? Из-за того, что реальность, от которой родные всеми силами пытались ее защитить, только что совершенно бесцеремонно ворвалась в ее жизнь?

– Мерзнешь? – Миша присел рядом, обнял за плечи, прижал к себе. Его пиджак был мокрым и холодным. Анна с запоздалым смущением подумала, что в отличие от нее ему так и не довелось переодеться в сухое.

– А ты? – Она потерлась носом о его подбородок.

– Это мелочи! – Миша провел ладонью по ее волосам, а потом сказал: – Я распоряжусь, чтобы тебе приготовили чаю. Ты голодна?

Есть Анна не хотела, а вот от горячего чаю не отказалась бы. И от шерстяного пледа. И от книги. И от уюта своей комнаты…

Стоп! Из всего, о чем ей нынче мечтается, получить она может лишь горячий чай, а остальное – призраки прошлого. Прошлое это, несомненно, заслуживает того, чтобы его помнить и беречь в воспоминаниях, но и от будущего она отворачиваться не станет.

– Чаю! – сказала Анна решительно. – Сладкого чаю и пирожков. И приходи ко мне на чай, как только переоденешься в сухое!

Чай подали, когда поезд уже тронулся в путь. За окном в стремительно сгущающихся сумерках проплывал готовящийся ко сну город. Зажглись лампы, и в до блеска отполированном стекле Анна видела свое несчастное отражение. Чтобы не расплакаться и не расстроить Мишу еще сильнее, она взялась за испеченные Ксюшей пирожки. Обычно пирожки, так же как и теплое молоко, помогали ей вернуть душевное равновесие. Но не в этот раз, увы. Чаепитие у них получилось не самым веселым, каждый думал о своем. Да и принесенный чай оказался слишком сладким, таким сладким, что Анну замутило. Видя, в каком она состоянии, Миша не стал задерживаться надолго, пожелал спокойной ночи и почти сразу же ушел к себе, а Анна, которая до этого, казалось, была готова свалиться от усталости, еще очень долго не могла уснуть.

Заснула она уже под утро. Наверное, поэтому, когда в дверь ее купе деликатно постучались, почувствовала себя совершенной развалиной. За ночь головная боль так и не прошла, наоборот – она, кажется, даже усилилась. В висках ухало, во рту пересохло, в горле першило, хотелось чаю. Много-много горячего чаю. Но раскисать себе Анна не позволила, сообщила Мише, что через четверть часа будет полностью готова и принялась приводить себя в порядок. Сказать по правде, привести себя в порядок она должна была еще накануне, вот только вчера сил на такие мелочи у нее не хватило. Не хватало их и сейчас, пришлось призывать в помощницы силу воли, вставать, переодеваться в свежее платье, вычесывать остатки грязи из непослушных волос, сооружать из них какую-никакую прическу, умываться. То, что получилось в результате, Анну не то чтобы порадовало, но удовлетворило. Теперь никто не посмел бы назвать ее деревенской девкой. Впрочем, тот, кто однажды посмел, остался в Петербурге, и вспоминать о нем нет никакой нужды.

Ее появление Миша встретил восхищенным взглядом. Он умел восхищаться Анной вот так молча, без лишних слов и глупых комплиментов. Только ради одного этого ей хотелось выглядеть настоящей леди.

Завтракать отправились в вагон-ресторан. Так же, как и вечером, аппетита не было. Ее бы воля, они бы ограничились Ксюшиными пирожками и поданным в купе чаем, но Миша ведь мужчина, ему нужен полноценный завтрак. В вагоне-ресторане было малолюдно, наверное, не все пассажиры еще проснулись. Оно и хорошо, не хотелось Анне оказаться в толпе, уединение ее вполне устраивало. Вот только уединения не получилось, они едва успели сделать заказ, как за соседний столик присел Клим Туманов.

Появление его оказалось неожиданностью не только для Анны, но и для Миши. Неприятной неожиданностью, надо сказать. А сам Клим, казалось, не испытывал неловкости, по-свойски кивнул Мише, поклонился Анне.

– Мое почтение, миледи, – сказал со светской улыбкой и словно невзначай коснулся своей разбитой губы. – Рад видеть, Михаил Евсеевич. Как погляжу, вы тоже ранние пташки.

– Что вы тут делаете, Клим Андреевич? – В отличие от Туманова, Миша даже не старался быть любезным. В голосе его звучало удивление пополам с раздражением.

– Знаете ли, решил последовать вашему примеру, отправиться в путешествие. – Туманов говорил и одновременно изучал меню. – Подумал вдруг, что жизнь моя скучна и неинтересна. Что именно из-за скуки люди совершают самые большие глупости. К тому же, – он поднял взгляд на Анну, – компания подобралась неплохая. Кстати, миледи, сегодня вы выглядите не в пример лучше, чем вчера. Этот чахоточный румянец вам очень к лицу.

Ей бы вилкой в него запустить, а она вместо этого испуганно провела рукой по горячей щеке.

– Что-то у меня вдруг пропал аппетит. – Не станет она выслушивать такие сомнительные комплименты. – Миша, ты меня проводишь?

Смотрела она только на Мишу, на его насупленные брови и сжатые кулаки. Надо держаться, ради него держаться. Не хватало еще скандала…

– Конечно. – Миша встал следом, протянул ей руку.

– Очень плохо, Анна Федоровна. – Теперь Туманов смотрел на нее снизу вверх, но все равно казалось, что сверху вниз. И как у него только так получалось? – Хороший аппетит – показатель не только физического, но и душевного здоровья женщины. Глупо морить себя голодом лишь из-за того, что кто-то из присутствующих здесь вам неприятен.

– Не кто-то, а вы, Клим Андреевич. – Анна оперлась на руку Миши. – Ваше общество мне крайне неприятно. И сдается, с путешествием вы погорячились. Сидели бы в столице, там таким, как вы, самое место.

– Каким таким? – Он выжидающе приподнял одну бровь.

– Напыщенным и самодовольным идиотам.

Тетя Настя бы ее за такие слова не похвалила, а вот Венька бы точно одобрил. Еще бы и присоветовал врезать Туманову в глаз. Или в кадык, в кадык больнее. Венька ж не знает, что словом тоже можно врезать не хуже, чем кулаком.

– Миледи, а вы, однако, занятная штучка. – Вместо того чтобы оскорбиться, Туманов неожиданно расхохотался. – Берегитесь, Михаил Евсеевич, с такой норовистой девицей не всякий управится.

Все-таки надо было кулаком в кадык, но далеко, не дотянуться. А до стакана с водой дотянуться можно вполне. Анна и дотянулась, а потом с наслаждением наблюдала, как по изумленному лицу Туманова стекают холодные капли. А вот следующий раз непременно кулаком… Сейчас главное, пока этот мерзавец в себя не пришел, увести Мишу. От греха подальше.

Миша упрямился, не хотел уходить, но и действий никаких не предпринимал. Туманов тоже не предпринимал, вытер салфеткой лицо, посмотрел на Анну этаким растерянно-задумчивым взглядом, а потом улыбнулся. Все-таки надо было кулаком в кадык…

Ей сделалось плохо ближе к вечеру. То есть и днем-то было не особо хорошо, но физическое нездоровье Анна списывала на приключившееся утром треволнение. Вернувшись в свое купе, она попросила Мишу принести чаю, выпила целый стакан. От Ксюшиных пирожков отказалась. Наверное, сказывалась минувшая бессонная ночь, хотелось если не уснуть, то хотя бы просто прилечь. Да и что еще делать во время долгой дороги?