Возвращение троянцев - Ирина Измайлова

— Я и сам знаю, что нельзя упускать лестригонов, Великий Дом! — ответил он на возглас фараона. — Но, будь покоен, они никуда не убегут. Они и не собираются убегать!

— Ты думаешь?

Фараон подкатил на своей колеснице к опрокинутой колеснице троянца и тревожно окинул взглядом поле битвы. Египтяне, выполняя приказ, поспешно строились. Человек пятьдесят бежали в сторону лагеря, чтобы принести мосты — заранее сколоченные из тех же пальмовых стволов щиты, которые царь Трои приказал приготовить на случай, если придётся одолевать горящий ров.

Гектор, морщась, вытащил из раны на ноге обломок копья и проговорил, не глядя на Рамзеса, напряжённо следя за, казалось бы, хаотическим отступлением врагов:

— Лестригонов, по моим подсчётам, осталось около пятисот или немного меньше. В любом случае им не уплыть на двух кораблях — Антифот это отлично знает. Кроме того, он видит и наше войско: у нас теперь чуть более тысячи воинов. С обеих сторон по две трети потерь, если не считать тех, кто попался в обе наши ловушки. Но ведь нас, благодаря этим ловушкам, в начале битвы было в два раза больше, а значит, подсчёты не в нашу пользу. Мы были готовы к этому. Но сейчас никак нельзя ошибиться. Антифот ждал, что египтяне кинутся за ним, что большая их часть побежит берегом, и, когда лестригоны резко развернутся и нападут, наши окажутся зажаты в узком пространстве береговой косы. Тогда численное преимущество перестанет работать на нас... Нет, такого подарка я ему не сделаю!

— Он это уже понял, — усмехнулся фараон. — Смотри-ка — они остановились.

— Ну да. Ещё пара сотен шагов, и они вбежали бы в море. Да и залив с их кораблями остался позади, так что понятно — о бегстве они не думали. Видишь, с какой быстротой они перестраиваются? Вот теперь и начнётся решающая схватка, и она будет страшнее предыдущей. Эй, воины — опустить мосты! Все на ту сторону! Подать мне колесницу!

Пальмовые щиты упали, перекрывая ров. Египтяне устремились по ним на прибрежную часть равнины.

— Врат, мне тоже нужна новая колесница! — произнёс Ахилл, подходя к Гектору.

— Уступи ему свою повозку, Рамзес! — обратился царь Трои к Великому Дому. — Тебе лучше теперь остаться здесь: там будет слишком опасно.

— В лагере найдётся лишняя колесница, — довольно резко произнёс фараон. — Я слушаюсь тебя во всём, царь — ты умело командуешь боем, однако мною ты не будешь командовать, это моя страна!

— Но ты ранен.

— Это царапина, а не рана. Ты ранен куда сильнее, о твоём брате я и не говорю, но вы оба в бою. Хватит слов: эти твари уже готовятся наступать. Вперёд, скорее! Воины, ещё одну колесницу сюда!

По тому же проходу между красными кувшинами, проходу, которым, отступая, воспользовались наиболее хладнокровные и наиболее наблюдательные лестригоны, все три колесницы вслед за египетскими воинами миновали ров.

— Я атакую по центру, Ахилл и Пентесилея занимают правый край, чтобы защитить перешеек, ты налево, Великий Дом, но только не опережай воинов! Антасса, прижимать их к морю, и теперь ни шагу назад!

Голос Гектора гремел, заглушая ожившие барабаны лестригонов, которые, впрочем, звучали теперь глуше и тише: большей частью барабанщики были убиты. Антифот тоже что-то кричал своим, и те спешили, чтобы напасть первыми, но на этот раз египтяне успели скорее — стремительная волна атаки хлынула на завоевателей прежде, чем они завершили построение.

Колесница Ахилла первой достигла вражеских рядов. Навстречу герою полетело десятка два копий — на другой стороне рва лестригоны подобрали своё брошенное во время первой переправы оружие. Часть копий Яхмес принял на щит, и они раскололи его на части, но у ног предусмотрительного возницы лежал другой, которым юноша поспешил прикрыть троянского богатыря. Остальные копья Ахилл отбил на лету ударами «пелионского ясеня». Он налетел на лестригонов с удвоенной яростью, быть может, потому, что чувствовал, как иссякают его силы: действие лекарства кончалось, боль в сломанном плече разливалась по всему телу, парализуя движения, тьма поднималась в глазах. Вероятно, удар при падении с колесницы тоже сделал своё дело. Герой понимал: долго ему не продержаться.

— Вправо! — крикнул Ахилл Яхмесу.

Он повторял тот же приём — вёл колесницу вдоль вражеского строя, нанося удар за ударом, срезая ряд за рядом. «Пелионский ясень» расшибал мощные шлемы, ломал вскинутые навстречу мечи, даже толстые булавы. Это неукротимое и стремительное движение смерти заставляло неустрашимых лестригонов отступать, шарахаться в сторону от колесницы, так страшен был новый натиск троянского богатыря.

— Разворачивай! — снова закричал Ахилл, когда колесница промчалась вдоль правого крыла вражеского строя, оставив на земле не менее двадцати убитых. — Разворачивай скорее!

Яхмес опоздал на какое-то мгновение, и повозка пролетела по открытому месту около сотни локтей, прежде чем повернуть на новый заход. И это сделало её уязвимой. Сразу несколько копий рванулись навстречу и убили одного из коней. Второй, раненый, осел на задние ноги, высоко вскинув передние, на миг прикрыв собой седока и возницу. Но только на миг...

Взревев от радости, Антифот, всё это время следивший за движением колесницы и ждавший, когда она повернёт, стремительно выскочил из-за спин своих воинов и, когда раненый конь опрокинулся, с расстояния в сорок шагов что есть силы метнул копьё.

Яхмес от толчка упал на колени и не успел поднять щит достаточно высоко. Впрочем, едва ли щит мог устоять против огромного копья, брошенного с невероятной силой и яростью. Копьё пробило нагрудник Ахилла и вонзилось в грудь с левой стороны. Герой не вскрикнул, только вздрогнул всем телом и упал навзничь, перелетев через борт колесницы.

В это мгновение лестригоны, казалось, уже проигравшие битву, подумали, что ещё могут победить.

Случившееся видели почти все. Антасса и его шерданы, как раз в это время вклинившиеся в первый вражеский ряд, фараон, находившийся на другом краю площадки, но наблюдавший за началом боя со своей колесницы, Гектор, чья боевая повозка достигла линии вражеской обороны, Пентесилея, которая в этот момент сражалась на береговом перешейке, локтях в двухстах от мужа.

Лестригоны оглушительно завопили в диком ликовании, им ответил отчаянный вопль египтян, и Антасса со своими воинами тотчас кинулся к колеснице Ахилла, чтобы прикрыть его. Они были уверены, что герой убит, но не желали отдавать и его тела.

Гектор закричал громче и страшнее всех и совершил, на первый взгляд, совершенно безумный поступок: он направил свою колесницу напролом, сквозь вражеские ряда, далеко вклинившись в них и дав себя окружить. Он оказался далеко от своих воинов, казалось, обрекая себя на гибель. На самом деле это не было безумием: как ни был потрясён царь Трои, он не утратил воли, равно как и не поверил, что Ахилл мёртв. Приамид-старший понимал, что сейчас важнее всего отвлечь от брата врагов, а сделать это можно было, только обратив их ярость на себя. От горя и гнева силы героя словно утроились — он рубил направо и налево, непостижимым образом уходя от множества ударов. Его новый возница — опытный немолодой египтянин, прикрыл щитом спину троянца, даже не пытаясь защищать его спереди — Гектора защищала сейчас собственная быстрота движений, его окровавленный громадный меч мелькал в воздухе, как огненное крыло, и порою казалось, что у него в руке десяток мечей.