Песни созвездия Гончих Псов - Иван Охлобыстин

Музыка Вивальди наполнила скромное жилище церковного старосты и проистекла сквозь распахнутую форточку в переулок, где Лариса Петровна Кропоткина пересчитывала вырученные деньги от продажи серебряного сырного набора. Купивший у нее набор господин, прежде чем сесть в ожидавший его лимузин, прислушался и авторитетно постановил:

– Осень! Вивальди!

– Здесь на тысячу больше! – сообщила восьмидесятилетняя наследница отца анархии.

Господин благородно смутился и захлопнул дверь. Его лимузин величественно вырулил из переулка и покатил по шоссе прочь, увозя на крышке заднего капота сумку Ларисы Петровны с продуктами.

Престарелая дама это заметила поздно, кричать было уже бесполезно, и ей пришлось припуститься бегом в погоню за автомобилем.

Господин не заметил произошедшего казуса, поскольку увлеченно насвистывал Вивальди. Зато бегущую за ними старушку заметили все трое охранников, сидящие на заднем сидении. Но, видимо, наученные горьким опытом, отвлекать своего босса от музицирования не стали, а лишь с огромным любопытством наблюдали, как Лариса Петровна пробежала за ними около километра, пока на светофоре ее сумка не свалилась с капота на землю.

Ребятам с трудом удалось сдержать улыбку.

* * *

Ровно в три Петр Николаевич снял болотный плащ, помыл руки под краном на улице и направился к дому Бутовского, заместителя мэра, чьего нерадивого сына Тему он дополнительно обучал физике.

Мальчик открыл ему дверь и пропустил в дом. Петр Николаевич привычно сбросил кроссовки, надел плюшевые тапки и прошел в гостиную.

– Сделал, что в субботу задавал? – на ходу попытался выяснить он у Темы.

– Одно задание не сделал, – честно признался тот. – Вообще не втираю, чё к чему.

– Давай чего сделал, – преподаватель поудобнее угнездился на софе.

Парень послушно отдал ему тетрадь и попросил:

– Можно, пока вы проверяете, я в игре сохранюсь? Жалко терять.

– Сохраняйся, – милостиво разрешил Петр Николаевич и вдруг увидел в изломах буфетного хрусталя мерцающий гнилой пурпур бутылки виски. – Темка, а папка с мамкой где? – облизав языком пересохший рот, осторожно уточнил он.

– В торговый центр поехали – папке браслет от почек с голограммой покупать, а мамке туфли, – проинформировал он, скрываясь из гостиной.

Через два часа вернувшиеся из торгового центра Генрих Валерианович и Виктория Викторовна Бутовские имели удовольствие наблюдать, как тотально нетрезвый Петр Николаевич таскал их любимое дитя за непокорные вихры со словами:

– Что же ты, пучеглазый баран, экспоненту не учитываешь? А кто ее учитывать будет? Следственный комитет при администрации Президента России или Ростелеком? Кто, я спрашиваю?

– Мопс! – неожиданно подала голос Виктория Викторовна, дрожащей рукой указывая на полупустую бутылку виски в руках преподавателя: – Это же на Новый год ты купил?! Говорил: с него похмелья не бывает…

Еще через десять минут Генрих Валерианович вытолкнул нетрезвого преподавателя на улицу со словами: «Знаете?! Все вы знаете! Нет сил! Вам в Норвегию надо эмигрировать, там фьорды! Там самый высокий процент суицида! Так жить нельзя!»

Вернувшись, Генрих Валерианович застал супругу выливающей остатки виски в раковину. Предваряя реакцию супруга, Виктория Викторовна заявила:

– Даже не начинай. Я точно знаю, как оно будет, мол: уже вскрыли, чего ждать, зато на Новый год только шампанское! Не будем себе врать, Генрих, мы себя знаем! Пусть лучше похмелье будет.

Муж не стал возражать, потому что она была абсолютно права. Слабость к горячительным напиткам когда-то чуть не стоила им жизни и свободы.

Семь лет назад супруги после «корпоратива» угнали баржу с песком и посадили ее на мель, в пяти километрах от города. Домой добирались пешком. В районе садового кооператива «Альтаир» они набрели на голодную медведицу, и только бегство через болото спасло их от мучительной смерти. Правда, пришлось пожертвовать карликовым пуделем Арти, по собачьему паспорту – Артемоном. Черная болотная жижа поглотила породистого пса за несколько секунд и чуть не сделала того же с Викторией Викторовной, но она благоразумно отпустила поводок.

И все эти годы она не могла себе простить проявленной на болоте слабости. Весь дом, вся дача были уставлены фотографиями покойного питомца.

Генрих Валерианович «включил» все свои связи в попытке отомстить косолапому хищнику, но это закончилось бесславно – начальник городского управления внутренних дел генерал Ермолов, старинный друг Генриха Валериановича, в погоне за медведицей утопил в том же болоте табельный пистолет и вдобавок подхватил воспаление легких, от чего слег на два месяца, запустил дела управления и был принужден вышестоящим руководством уйти на пенсию.

Теперь старый друг, не умеющий жить и не работать, устроился волонтером в офис партии «Отчизна», а Генриху Валериановичу пришлось стать ее адептом. Все бы да ничего, если бы генерал не настоятельно зазывал его посещать скучнейшие заседания ячейки, проходящие по средам и пятницам в помещении городской библиотеки.

Партия проиграла во всех выборах, где только можно было участвовать, но уверенно продолжала набирать единомышленников среди сотрудников крупного агентства по недвижимости, которым владел председатель Лукьянов. Еще, как выяснилось, Лукьянов владел агентством ритуальных услуг «Традиция», что превращало каждый его доклад в некролог. У Генриха Валериановича от него мороз шел по коже, но покинуть партию он уже не мог. Мало того, когда в городской администрации прознали о политических пристрастиях заместителя мэра, он автоматически превратился в общественного консультанта по вопросам захоронения бесчисленных покойных родственников сотрудников администрации. Редкие похороны проходили без его участия. Он знал всех могильщиков области по именам и качеству исполнения обряда.

Лукьянов, воодушевленный прибылью, полученною от захоронений по наводке Генриха Валериановича, подарил ему ореховый гроб. Не только подарил, но и доставил печальное изделие в кабинет однопартийца. Генрих Валерианович было воспротивился, но, на беду, зашедший к нему в кабинет мэр одобрил такой патриархальный подход в оформлении рабочего места. Мэр воспитывался в семье поморских беспоповцев, и поговаривали, что у него три жены, что, впрочем, не мешало ему дважды переизбираться на свой высокий пост.

Вот уже год, как Генриху Валериановичу снился один и тот же сон – будто лежит он в своем ореховом гробу, а гроб стоит на костре, сложенном из фотографий покойного Артемона. Лежит и двинуться не может, только пальцы на левой ноге шевелятся.

Поэтому у него вошло в привычку по приходу на работу незаметно под столом снимать левый ботинок и в минуты размышлений шевелить пальцами.

* * *

На мягких ногах, чуть дважды не попав под машину, Петр Николаевич добрался до дома, где обнаружил Бориса.