Понять и простить - Сара Вуд

Прежде чем войти в номер, они поспешно попытались привести в порядок свою одежду и успокоить дыхание. Люк кратко что-то объяснил Донателло, который вдруг посерьезнел и помрачнел, а Эллен тем временем, отчаянно краснея и не понимая, что делает, пыталась найти дверь в свою спальню. Она слышала, как Люк прощается с Донателло, потом заходит в комнату к спящей Джемме и наконец идет к ней.

С сияющими глазами Эллен обернулась к двери. Люк вошел, и она увидела, что он уже снял пиджак и развязал галстук. Не глядя на нее, он подошел и неловкими руками расстегнул ее платье. Потом поднял ее на руки. И, словно зная, что ему надо, она обхватила его обнаженными ногами. Люк застонал и прижал ее к стене, ища опоры.

— Я хотел тебя изнасиловать, — глухо прорычал он. — Я хотел взять тебя так, чтобы ты никогда не забыла этого, до конца своих дней.

Она затрепетала, слыша неудержимое желание в его голосе. Его движения были плавными и сладостными… Она обожала этого человека. За его страсть, за его желание, за его неотразимую улыбку, крепкие объятия… Она закричала, готовая умереть от наслаждения. Когда она опустила голову и прижалась губами к шее Люка, то почувствовала соленый привкус. Изумленно подняв глаза, она увидела, что его ресницы влажно блестят, а на щеке остался след от слезы.

— О, Люк! — прошептала она.

Однако у Люка еще остались какие-то идеи, и он увлек ее на кровать. Снова и снова он овладевал ею с такими безумными и страстными ласками, что даже Эллен наконец взмолилась о пощаде. Она уже утратила ощущение реальности, все ее существо, все ее чувства сосредоточились на его запахе, его вкусе, на нем одном — он был рядом, внутри нее, вокруг нее… Он дает мне понять, насколько сильно хочет меня, промелькнула у нее мысль. И в этот момент его сильная рука увлекла ее вниз, на ковер, и она рухнула на него… и почувствовала, что он до сих пор почти полностью одет. Она попыталась отстраниться.

— Люк! — слабо простонала она, протестуя. Но он прижал ее к полу и губами заскользил по ее телу вниз, туда, где еще не утихла сладостная дрожь. Его желание оставалось таким же неугасимым и всепоглощающим. И с этой минуты Эллен перестала что-либо понимать и полностью отдалась его воле… До тех пор, пока они оба, почти без сознания, заснули в объятиях друг друга на смятых простынях ее постели.

Было четыре часа утра. Люк, шатаясь, словно пьяный, встал с кровати и на непослушных ногах пошел к двери, прочь от «сцены», на которой разыгралась драма его последнего предательства.

Он приказал себе не оборачиваться даже для последнего, прощального взгляда.

С намеренной жестокостью он встал под ледяную струю воды, одновременно чтобы наказать себя и прогнать сон.

Господи! Выглядел он ужасно. Неживой взгляд, ввалившиеся щеки, щетина… Дрожащими руками он с трудом побрился, потом оделся. С каждой минутой движения давались ему все труднее, тело наливалось свинцовой тяжестью, словно протестуя и пытаясь удержать его от выполнения задуманного.

Но она это заслужила. Она причинила боль его ребенку. А теперь, увидев его богатство, пожалела об уходе и решила заполучить все — с ним в придачу, как бесплатное приложение. Он него не укрылся жадный блеск в ее глазах, когда они входили в отель, а потом в ресторан. Слишком много красноречивых деталей говорило о том, что в душе Эллен осталась той же рабой богатства, что и прежде.

Люк яростно натянул пиджак. Это неудивительно. Слепому видно, что сейчас она живет бедно, при том, что выросла в довольстве. Вполне естественно, что ей хотелось бы все вернуть. Но он не собирается давать ей все это, взамен получая ее тело.

Руки у него дрожали. Ему отчаянно хотелось что-нибудь сломать. Разнести вдребезги комнату. Разбить голову о стену. Но ничего подобного он не сделал. Чувствуя неодолимую тошноту, Люк взял сумку, которую преданный Донателло заранее упаковал, пока они ужинали в ресторане, вместе с небольшой сумкой Джеммы.

Он остановился посреди дочкиной комнаты. Джемма спала, как обычно, попкой кверху, и сердце Люка сжалось при виде этого хрупкого существа. Он хотел только одного — защитить ее от всех бед и зол. Только об этом он должен сейчас помнить, только это ставить во главу угла. Малышке достаточно было в жизни стрессов. Мать ей совершенно ни к чему. Наклонившись, он нежно погладил дочь по волосам и потряс за плечо.

— Вставай. Andiamo [11], — шепотом сказал он, пытаясь снять с нее пижаму. Она подчинилась, моргая, словно фарфоровая кукла. — Мы уезжаем, — Люк застегивал пуговицы на ее жилетке. — Домой. — Сообразив, что говорит по-английски, он добавил:

— Andiamo a casa.

Глаза Джеммы широко распахнулись.

— Нет! — внезапно закричала она. — Нет! No, papa!

— Тихо, silencio! — Опешивший от ее реакции, измученный сомнениями и бессонными ночами, он не успел даже поймать дочь, которая, вырвавшись из его рук, бросилась с криком в гостиную. — Джемма!

Услышав шум и крики, Эллен вскочила с кровати.

— О, Господи! Джемма! — ахнула она. — Все в порядке! Я иду! — закричала она, заворачиваясь в простыню и хватая со столика лампу в качестве оружия. Влетев в гостиную, Эллен замерла и уронила лампу. — Люк! — изумленно воскликнула она. Он стоял, словно приросший к полу, и беспомощно глядел на рыдающую Джемму. Эллен с изумлением заметила, что оба были полностью одеты. Посмотрев на часы, она увидела, что всего лишь половина пятого. — В чем дело? Что случилось? спросила она.

Бледный как полотно Люк еле слышно ответил:

— Она не хочет ехать.

— Ехать? — недоуменно переспросила Эллен.

— Ехать домой.

Ничего не понимая, Эллен смотрела на него. С чего бы Джемме вдруг среди ночи думать о возвращении домой, когда впереди еще целых пять дней?

— Почему?

— Не знаю! — сердито ответил Люк. Рыдания Джеммы стали громче. — Может быть, я слишком неожиданно разбудил ее.

Судя по интонациям голоса, Люк пытался уговорить Джемму успокоиться и выслушать его. Эллен разобрала отдельные слова — и то, что Люк что-то сказал насчет самолета.

— Может быть, ее пугает полет? — попыталась она подсказать ему.

Люк метнул на нее гневный взгляд, словно она ляпнула глупость. Это испугало Эллен всерьез. Что-то было действительно не так. Прижав руку к бешено колотящемуся сердцу, она неотрывно смотрела на Джемму, которая только отрицательно мотала головой на каждую фразу отца и пятилась назад, когда он делал шаг к ней. У Эллен сжалось сердце. Джемма была чем-то до смерти напугана. Ужас стоял в ее огромных, полных слез глазах. Он заставлял трепетать все ее маленькое тельце, и Эллен отчаянно хотелось разрыдаться самой. Она с трудом сглотнула.

— Джемма! — громко сказала она, стараясь перекричать уговоры Люка. — У нас есть еще целых пять дней. Ты поедешь домой только в четверг.