Квадрат тамплиеров - Питер Аспе

Бильен заметил его реакцию.

– Потерпите немного, – сказал он, – сейчас все станет понятнее.

Он нацарапал несколько слов на клочке бумаги и протянул его Ван-Ину.

Ван-Ин прочел вслух:

– A PATER NOSTER O.

– Бог есть начало и конец. Альфа и Омега. Довольно изобретательны эти тамплиеры, вам не кажется?

Ни Лео, ни Ван-Ин не отреагировали, и Бильен продолжил, его энтузиазм не иссякал.

– Как я уже говорил минуту назад, главное у тамплиеров – молитва, этому Иисус учил своих апостолов. «Отче наш», Pater Noster, это понятно?

Лео кивнул, а Ван-Ин сделал глоток превосходного вина.

– «Отче наш» – это всеобъемлющая молитва, в ее словах есть все. И тамплиерам не нужно ничего другого. Но, несмотря на простоту молитвы, по слабости своей, человеческие существа не могут применить ее к своей жизни.

А с основной идеей Евангелия «Возлюби ближнего своего, как самого себя» будет еще больше проблем.

SATOR ROTAS OPERA TENET – скромный ответ на Pater Noster. Это значит: Сеятель (Творец) знает тяготы жизни, потому что Он есть начало и конец. Все, что исходит от Него, и поступает обратно к Нему.

Что Он сеет, приносит плоды стократ, плевелы же будут сожжены в огне. Рыцари Храма таким образом отдали дань уважения, почтения, любви к Богу. Их рассуждение было таковым: Бог послал своего Сына Иисуса Христа в мир, чтобы проповедовать любовь. Люди услышали послание и поняли его, но нашли для себя в этом трудность в бытии. И Бог понимает это, принимает во внимание трудности и превратности жизни, которые так часто вводят нас в заблуждение. Даже с нашими многими грехами Он продолжает любить нас.

Бильен говорил уже почти полчаса. Ван-Ин воспользовался паузой, чтобы прикурить сигарету, не спрашивая разрешения. Бильен поведал своим гостям кое-что из истории, но Ван-Ин боялся, что это не очень поможет им в их загадке с Дегрофом.

Преступники могли просто играть в игру, и ничего более.

– Вы не возражаете, если я задам вам вопрос, господин Бильен? – спросил Ван-Ин.

– Франс, называйте меня Франс, господин…

– Ван-Ин, – представился комиссар, он не любил фамильярности.

– Конечно, господин Ван-Ин, – сказал Бильен, – спрашивайте.

– История, которую вы только что нам сообщили, весьма интересна, но могли бы вы разъяснить эту картину. Трудно предположить, что это может быть важным предметом интереса для большого числа людей. Я имею в виду, как информация в целом, для общественности?

Бильен наклонился вперед и отправил вскользь по столу пепельницу в сторону Ван-Ина.

– Вы, вероятно, будете удивлены, но число людей, которые интересуются тамплиерами и многим другим, велико. Магия, масонство, египетские мистерии, гностицизм… как вы называете это. Эзотерические общества появляются везде, и их последователи полностью убеждены, что их учения отвечают на многие вопросы и что это довольно нормально на рубеже тысячелетия. И как правило, первыми клиентами становятся доверчивые и наивные.

Однако если говорить о квадрате тамплиеров, то я думаю, что в Бельгии не более десяти человек, близких к тому, о чем я вам сказал. Если вы спросите меня, то я скажу: кто бы ни были те, кто оставил эту запись в магазине Дегрофа, это не малолетние хулиганы.

Ван-Ин хотел было спросить, каким образом простой консьерж может быть так хорошо осведомлен? Но Лео сразу понял это, покачал головой, и Ван-Ин прикусил язык. Лео был хорошим дипломатом, он отлично понимал, что никакой пользы они не извлекут, если будут оказывать на Бильена давление. В конце концов, бедный парень не имел ничего общего с этим делом.

– В таком случае если о значении квадрата знает только горстка людей, то и круг подозреваемых должен быть небольшим, – прервал Лео неприятно затянувшееся молчание.

– Если только мы не предполагаем, что текст оставлен с задней мыслью, в качестве злой шутки, чтобы сбить нас со следа, – возразил Ван-Ин, не в силах удержаться от скептицизма.

– О чем вы говорите, господин Ван-Ин, – удивился Бильен, уверенный в своей правоте, – с какой там задней мыслью, нет, я убежден, характер преступления как раз является доказательством того, что злоумышленники знали о значении квадрата.

– Месть с эзотерическим оттенком? Да будет воля Твоя, но если Он нам не нравится, мы будем заботиться о наших собственных делах. Бог понимает, что движет нами, и Он учтет это в последний день? – произнес в ответ Ван-Ин почти насмешливым тоном.

– Кто знает, – просто сказал Бильен, – я никогда не смотрел на это под таким углом. Но поверьте мне, господин Ван-Ин, я не думаю, что все закончилось. Если предположить, что эти люди основывают свои действия на определенного рода символике, и учесть то, как они поступили с золотом, кажется, все указывает в этом направлении. Надо очень хорошо подумать, прежде чем сделать следующий ход. Боюсь, что их планы не ограничиваются одним инцидентом.

Лео одобрительно кивнул, и Ван-Ин вынужден был согласиться с ними. Он и сам в большей или меньшей степени пришел к такому же выводу и тоже не видел другого объяснения происшедшему.

– Я тоже думаю, что символика была для преступников, по крайней мере, так же важна, как и само дело. Дегроф, наверное, знает, что все это значит.

Ван-Ин взял на заметку слова Бильена. Этот человек был из другой «лиги», уж слишком он проницателен для простого консьержа.

– Еще бокал вина, господин Ван-Ин?

Ван-Ин выудил свои сигареты из кармана и положил на кофейный столик.

– Почему бы и нет, господин Бильен, – сказал он добродушно. – Может, вы окажете нам любезность и расскажете о Ковчеге Завета, поскольку у нас есть немного времени?

Лаурент Де-Бок и Даниел Феарехье провели ночь в швейцарском коттедже в стиле шале неподалеку от Намюра. Несмотря на стресс и напряжение, которыми были отмечены предыдущие несколько дней, Даниел крепко и спокойно спал.

Лаурент разбудил своего ученика в 7.30.

– Пора вставать, мой мальчик, – сказал он нежным, но решительным тоном. – У нас много дел впереди.

Он погладил лоб Даниела тыльной стороной ладони и побрел обратно на кухню. Кофе был готов, и Лаурент положил два ломтика хлеба в тостер. Даниел появился через пять минут. Потолок в кухне был низким, ему приходилось наклонять голову. Он выглядел усталым и изможденным.

– Твои глазные капли возле тарелки, – сказал Лаурент и налил кружку кофе с большим количеством молока.

Даниел поглощал еду, как голодный волк, а Лаурент осторожно грыз тост с маслом. Когда Даниел закончил, Лаурент убрал со стола.

Даниел одевался в спальне, пока Лаурент превращал прямоугольный стол в алтарь с распятием и свечами. Юноша не особенно обрадовался, когда увидел манипуляции Лаурента.