Торговец отражений - Мария Валерьева

как пугливые мыши. Страшатся первых капель только надвигавшегося потопа.

Грейс попила кофе, съела еще одно печенье. Мысли все еще хаосом летали по голове.

Она редко бывала на сайтах, куда пробиваться ей сложно. Обыкновенная жизнь, свалка, где в куче хлама очень хочется раздобыть драгоценности, казалась ей достаточно интересной. Но в этот раз выбора не было.

За какой-то час с небольшим, вооружившись всей найденной информацией про Уайтхеда, Грейс подобрала нужный пароль для его учетной записи. Он оказался еще более предсказуемым: ни один уважающий себя женатый мужчина не будет устанавливать паролем День рождения жены. Какая пошлость. Никакого простора для фантазии.

Она почитала его переписки. Даже если жене придет уведомление, что на его страницу кто-то зашел, наверное, подумает, что кто-то просто ошибся. Даже если и заблокирует, произойдет это не сразу.

А потом Грейс вспомнила: она же знает кое-что другое. Кое-что, что нельзя узнать ни у кого просто так. И вошла в аккаунт банка Джастина Блейка.

Уайтхед действительно пользовался кредитной картой Джастина Блейка. Он останавливался в «Waitrose10» и покупал все, что не мог себе позволить почтальон, самое дорогое, от табака наилучшего качества, который в Ластвилле даже не продавали за ненадобностью, до алкоголя многолетних выдержек, доходивших в цене сотен фунтов. Казалось бы, все ясно. Мужчина почувствовал свободу, взял банковскую карту и устроил счастливую жизнь, которой так не хватало ему в будничной рутине двухэтажного дома с картонными стенами, работой с девяти до пяти и семьей.

Но Грейс надеялась на последнюю загвоздку и решила проверить в социальной сети.

Он был там. Окраина города, место, незнакомое подавляющему большинству. Пожухлая трава на поле за оградой, вокруг — облезшие домики, дырки в дороге, в которых собираются лужи. Кафе без вывески. Кофе и круассаны, самые дешевые в городе. Неплохой кофе. Хорошая выпечка.

Она замерла. Вспомнила все, что знала. Просчитала расстояние от последнего дома Ластвилля до кафе, от кафе до университета, от университета до дома Уайтхеда. Вспомнила разговор с Кристофером и побледнела. Сердце екнуло, руки задрожали.

В тот момент она поняла, что действовать нужно незамедлительно.

VII глава

Профессор Ливье сначала негодовала, что кто-то позвонил во время очередного свидания, но потом, когда услышала Грейс, расцвела. Голос ее вновь стал приятным. Магическая группа слов о победе в конференции превратила профессора Ливье из раздраженной женщины в удовлетворенного преподавателя. Поначалу она делала вид, что принять решение сложно, но хватило терпения меньше, чем на пару минут. Победа победой, но личную жизнь никто не отменял.

В конце концов, после трех минут обсуждений, профессор Ливье разрешила Грейс не появляться в университете в ближайшие дни. Сказала даже, что договорится даже с другими преподавателями, лишь бы ученица не забрасывала статью. Победа значит для слишком многое — конференции, приезд телевидения, известность, наконец какие-то регалии для давно работавшей преподавательницы. Грейс напомнила о том, что помощи не нужно, хотя профессор Ливье и не предлагала. По правде говоря, не признаваясь и себе, но выписывая каждую мысль на лишь слегка тронутом возрастом лице, она готова была даже освободить Грейс от занятий, лишь бы их конкурсная статья вышла хорошей. Она спала и видела собственный успех.

Грейс повесила трубку и долго пребывала в приподнятом настроении.

Все складывалось как нельзя лучше.

Осборн схватил вдохновение за хвост и проводил все свободное время в студии. Вечером возвращался совершенно измотанным, только и мог доползти до кровати, сбросив по дороге ботинки и куртку, и упасть на свежие простыни. Сворачивался калачиком и пялился в стену до тех пор, пока Грейс чуть ли не силой заставляла его выпить чай. Ночи были неспокойные. Осборн стонал, потел, ворочался и бубнил что-то о смерти искусства.

А на утро, раннее и тихое, все возвращалось на круги своя. Университет не представлял никакой опасности. Лес молчал. Руби училась, бегала на встречи с подружками, моталась из университета в город и обратно, как заведенная из последних сил пыталась хоть немного вразумить Осборна, которого невозможно было убедить ни в чем, во что бы не хотелось верить. Осборн предавался музыкальной вакханалии. Шеннон из всех сил старался быть полезным обоим, но проваливался по всем фронтам и все чаще уходил гулять с друзьями.

Никто не мог помешать планам.

Грейс прощупывала возможность несколько дней. Утром ненароком решала прогуляться вокруг кампуса, случайно оказывалась там, где скапливались группы, и подмечала каждого студента, направлявшегося прочь от университета. Она следила за ними до конца. Кто-то расходился по общежитиям, кто-то шел на остановку. Эти-то студенты и были интересны Грейс. Она шла следом за прогульщиками до станции, ждала, пока разъедутся, и запоминала номера автобусов, на которых они уезжали, и время, в которое покидали кампус.

Когда остановка оставалась пустой, Грейс садилась на лавочку, отряхивала пальто, доставала из кармана маленький блокнотик и раскрывала на странице, где уже давно записывала имена и группы тех студентов, которые интересовались делом Уайтхеда чуть больше, чем остальные. Таких было немного и, к счастью, ни одного из списка не покидало кампус в учебное время.

Грейс подслушивала чужие разговоры, с особенной скрупулезностью Грейс проверяла новостные ленты, выискивая новые упоминания об Уайтхеде. Их становилось все меньше. Ластвилль медленно забывал о том, что еще неделю назад каждый листик на липе у городского музея дрожал от одного только упоминания этого имени. Новости вновь стали неинтересными, город зажил спокойной жизнью.

Только в понедельник в газету пробилась весть о том, что миссис Уайтхед совсем не верит заключению полиции и все еще чувствует, что муж где-то рядом. Что не поехал он в Лондон, а ищет ее, испуганный и жаждущий любви. Но никто не захотел верить женщине, и новость быстро растворилась среди других.

На третий день тишины Грейс поняла — время пришло. Больше медлить нельзя.

Это случилось в четверг.

Осборн ушел еще до восхода, стараясь не шуметь, чтобы ненароком не разбудить Грейс. Она видела, как парень копался в вещах, как искал ботинки под кроватью и как не заметил в темноте, что Грейс подпихнула второй кроссовок прямо под руку. Долго стоял у двери, рассматривал девушку. Тот взгляд, каким прощался