Сквозь огонь - Кэтрин Спэнсер

— Это правда. К тому же осенью в Милане начинается сезон модных показов.

Возможность увидеть передовые тенденции моды привела Мейву в восторг.

— О, конечно!

Дарио сложил газету и задумчиво взглянул на жену.

— Что? — спросила она, сожалея, что не может прочесть его мысли.

— Не знаю, заинтересует ли тебя моя идея. В следующую субботу состоится ежегодная благотворительная акция, которую проводит наша компания, чтобы напомнить людям о существовании фонда «Парки для детей», основанного моим прадедом. Сегодня эта проблема так же актуальна, как в то время, когда он только начинал свое дело. Сейчас открыто более ста лагерей в бедных районах по всей стране, но их не так много, как хотелось бы, особенно на юге. Это будет торжественный прием. Ты не против поехать со мной?

— С удовольствием, — улыбнулась Мейва.

— Подумай дважды, прежде чем ответить. Там будет вся семья, и для тебя эта встреча может быть не очень приятной, потому что ты увидишь их всех впервые.

Молодая женщина поморщилась:

— За исключением твоей матери. С ней, как ты помнишь, мы уже возобновили знакомство, правда, без особого успеха.

— Да, за исключением моей матери.

— Ну что, я бы все равно встретилась с ней рано или поздно, впрочем, как и с другими членами твоей семьи.

— Пару недель назад ты так не считала.

Пару недель назад она влюбилась в своего мужа заново. Но, наверное, еще слишком рано признаваться ему в этом, и поэтому Мейва ответила:

— Я уже не та, какой была тогда.

— Нет. Просто ты из куколки превратилась в бабочку и готова расправить крылья. — Он хлопнул газетой по колену. — Договорились. Мы вылетим в Милан утром.

По крайней мере, они больше не топчутся на месте. Восторг и облегчение охватили Мейву и туманили рассудок не меньше, чем шампанское. Она была в одном шаге от дверей, скрывающих тайну ее потерянной жизни.

— Ну, вот и он. — Выйдя из лифта, Дарио распахнул двойные двери пентхауса.

Если вилла на острове была роскошной, то эту резиденцию можно было смело назвать королевскими покоями. Холл с блестящими паркетными полами и белыми стенами был настолько велик, что в шестнадцатом веке подошел бы для бала. На второй этаж вела винтовая лестница, а скошенный стеклянный потолок заливал все пространство естественным светом.

Расстроенный молчанием жены, Дарио прикоснулся к ее руке.

— Если ты боишься остаться одна, я отменю деловую встречу, — предложил он.

— Не будь глупцом, — сказала Мейва. — Почему я должна нервничать? Отправляйся с легким сердцем.

— Встреча не должна продлиться больше двух часов, но ты звони, если что-то понадобится. Мой помощник моментально все сделает. А пока налей бокал вина и чувствуй себя как дома, пока меня нет. Холодильник забит продуктами, так что обязательно перекуси, а еще лучше поспи часок-другой. Мы вылетели довольно рано, и ты, наверное, устала.

Устала? Мейва никогда не чувствовала себя более энергичной, по крайней мере если брать то время, которое она помнила.

— Дарио, не беспокойся, правда. Все будет великолепно.

— Тогда ладно. — Он обнял жену и поцеловал в губы. — Когда я вернусь, мы плотно пообедаем, — обещал Дарио, и по его глазам она поняла, что он говорит не только об обеде.

— Жду с нетерпением. — Мейва почти выставила его из дома, желая повторно познакомиться с пентхаусом. — Теперь иди!

Она подождала, пока двери лифта закроются за мужем, а затем направилась через арочный проем коридора, окруженный мраморными колонами, в гостиную. Столь скромное название этого помещения вряд ли соответствовало его внутреннему убранству.

Белая лепнина изысканной работы контрастировала со стенами, покрытыми бордовым шелком. В тяжелых резных рамах висели портреты и пейзажи. Толстые ковры цвета слоновой кости покрывали полы. Черный рояль стоял в углу; в его до блеска отполированной крышке отражались листья высокой пальмы. Остальная мебель была в основном антиквариатом, обитым парчой кремового цвета. В центре одной из стен высился мраморный камин. Окна от пола до потока выходили на террасу, с которой открывался захватывающий дух вид на Миланский собор.

Поддерживаемые колонами сводчатые арки по обе стороны камина вели в столовую, достаточно просторную, чтобы принять двенадцать человек гостей. Над столом висела великолепная люстра, кристаллики которой переливались в ярких лучах солнца. Буфетная соединяла столовую с великолепно оборудованной кухней и примыкающей к ней небольшой, но очаровательной комнатой для завтрака.

На втором этаже было три спальных комнаты, каждая — с отдельной ванной. В хозяйской спальне почетное место занимала кровать под балдахином. Тут также была зона отдыха, меблированная двумя креслами. Лепнины было больше, чем в гостиной, а на французских окнах висели подходящие по цвету к стенам прекрасные шелковые драпировки.

Но вся эта роскошь не привлекла внимание Мейвы так сильно, как одна фотография в серебряной рамке, которую она обнаружила на бюро. Она и Дарио были сфотографированы на каком-то мероприятии в вечерних нарядах. И хотя запечатлены они были только по плечи, были видны накрахмаленная белая рубашка, черный галстук-бабочка, лацканы смокинга Дарио и серебряный кулон с опалом в вырезе синего платья Мейвы. Дарио был само изящество, его уверенная улыбка завораживала. А она походила на оленя, ослепленного светом фар.

— Тогда у меня было гораздо больше сомнений, — пробормотала Мейва, внимательно рассматривая фотографию, — и гораздо больше волос.

Беглый осмотр гардероба рассказал ей другую историю. Здесь были представлены вещи самых известных дизайнеров во всей красе. Зеркальные шкафы были до отказа заполнены одеждой на любые случаи. Туфли на каблуках, причудливые босоножки и обувь ручной работы выстроились под полкой с соответствующими им сумочками. Все они были произведены дизайнерами, которыми Мейва восхищалась, но даже не мечтала, что когда-нибудь у нее будут такие вещи. И она вынуждена была признать, что очень многим обязана Дарио.

Ошеломленная его безграничной щедростью, Мейва отправилась бродить по комнатам. Щедрость мужа распространялась не только на ее гардероб. Богатство окружающей обстановки превосходило все, что женщина могла себе представить. Как она могла забыть об этом, не поддавалось никаким объяснениям. Девушку, выросшую в скромном домике в восточном Ванкувере и прошедшую очень долгий путь, когда-то, наверное, испугала эта роскошь. Теперь же ей казалось, что она наконец-то попала домой, в безопасность и покой. Хозяйка в своем жилище, где нет теней, выглядывающих из-за ее плеча.

Мейва ломала голову, придумывая, как выразить Дарио свою признательность за то, что он позволил ей приехать в Милан, и за то, что он вдохнул в их брак вторую жизнь. Она хотела подарить мужу нечто не зависящее от денег или положения, которые у него и так были. Это должен быть простой подарок, идущий от сердца.