Империя должна умереть - Михаил Зыгарь

Но Николай II не слушает доклад Витте (просит прислать почтой) – он доверяет Безобразову, считает, что все под контролем и вмешательство Витте совершенно излишне. То, что министр финансов лезет куда не просят, императора раздражает. 6 мая 1903 года он назначает Безобразова статс-секретарем императора. Мнение нового доверенного лица Николая II по поводу ситуации на Дальнем Востоке известно: войска из Маньчжурии выводить нельзя, любые уступки Японии нецелесообразны, следует бороться за усиление российского влияния в Корее.

В июле 1903 года Николай выполняет еще одну идею Безобразова – бывшие китайские территории преобразуются в Дальневосточное наместничество. К тому моменту подобный статус есть только у Кавказа – особого региона Российской империи, где как раз полным ходом проводится политика русификации. Россия официально начинает осваивать Китай.

На редкие вопросы императору, не опасается ли он, что его действия приведут к войне с Японией, он всякий раз отвечает: «Войны не будет, потому что я ее не хочу».

31 декабря, в канун нового, 1900 года, в квартире у 29-летнего минского фармацевта Григория Гершуни вечеринка. На праздник приходят его друзья-революционеры. Заглядывает и пожилая соседка – 56-летняя Екатерина Брешко-Брешковская по кличке Бабушка, легендарная диссидентка, большой авторитет для всех присутствующих.

Молодые люди спорят: может ли такое случиться, что революционеры снова, как в былые годы, обратятся к террору? Гершуни спрашивает Бабушку – и ее ответ удивляет многих: «И мы в свое время мучились тем же вопросом и говорили евангельскими словами "Да минует нас чаша сия". Вот и ныне приходится выстрадать ответ. Опять идем мы к срыву в бездну, опять мы вглядываемся в нее, а бездна вглядывается в нас. Это значит, террор опять становится неизбежным». Гершуни полностью с ней согласен, он тоже считает, что снова пришло время убивать.

На новогодней вечеринке у всех приподнятое настроение, но в конце праздника Бабушка отводит Гершуни в сторонку и говорит: «С такими рвущимися наружу мыслями в голове ты чего ждешь? Чтобы тебя изъяли из жизни и замучили в Петропавловке или на каторжных рудниках? Надо менять паспорт, надо менять место, надо нырнуть в подполье. И не очень медлить!» После этого разговора Бабушка навсегда уезжает из Минска – ей не привыкать, она путешествует по стране c подложными документами уже много лет.

Несколько недель спустя, в конце января 1901 года на поезд в Одессе садится богатый молодой еврей. Ему 36 лет, и он один из самых знаменитых людей города – наследник богатейшей российской династии производителей чая, очень эффективный топ-менеджер семейной корпорации и глава ее одесского филиала. Зовут его Михаил Гоц, и он едет в Париж.

Михаил родился в Москве – среди московских миллионеров есть не только старообрядцы, но и евреи. Чайный рынок контролируют Рафаил Гоц и его шурин Давид Высоцкий. Условия ведения бизнеса для евреев еще более жесткие, чем для староверов, но Высоцкий и Гоц достигли невероятных высот: в начале ХХ века их компания обладала капитализацией в 10 миллионов рублей и годовым оборотом в 45 миллионов[15]; пройдет всего несколько лет и будут открыты филиалы в Нью-Йорке и Лондоне.

Высоцкий и Гоц – настоящие еврейские знаменитости. В конце XIX века в Москве ходит анекдот. «Еврей из отдаленного местечка приезжает в Москву, родственник его водит по городу и приговаривает: "Это вот магазин Высоцкого и Гоца, а это – фабрика Высоцкого и Гоца, а вот это – контора Высоцкого и Гоца". Оказавшись на Красной площади, приезжий спрашивает, показывая на памятник Минину и Пожарскому: "А это кто?" – "Как кто? Это и есть Высоцкий и Гоц". – "А что за цифры под ними: 1, 6, 1 и 3?" – "Наверное, номер телефона"».

Как это произошло и в купеческих семьях, золотая молодежь, третье поколение московских миллионеров (основателем династии был дед Михаила Гоца Вульф Высоцкий), не оправдала надежды стариков. Племянник Давида Высоцкого и сын Рафаила Гоца, Михаил Гоц увлекся не бизнесом и даже, в отличие от Морозова или Мамонтова, не театром – в 18 лет (в 1884 году) он вступил в подпольный кружок революционеров. Члены кружка собирались в библиотеке, в которой работал бывший одноклассник Гоца Сергей Зубатов. В 1886 году в библиотеку ворвалась полиция. Облава закончилась для Гоца тяжелой десятилетней ссылкой в Сибирь, где он едва не погиб. Однако сейчас все это в прошлом, и наследник чайной империи занимается семейным бизнесом в Одессе, поскольку приезжать в столицы ему запрещено.

После каторги у Гоца очень слабое здоровье, и семья уговаривает его лечиться во Франции. Однако больной планирует увидеться не только с врачами: из Парижа пришла новость о том, что легендарный революционер Петр Лавров при смерти. Гоц очень хочет познакомиться с кумиром своей юности, но не успевает – опаздывает даже на его похороны.

Похороны Лаврова становятся съездом народников – некогда грандиозного движения, которое во второй половине XIX века власть объявила главным врагом Российской империи. Основу движения составляли интеллигенты, считавшие своим долгом «ходить в народ»: просвещать необразованные сословия, то есть в первую очередь крестьян, рассказывать им об их правах и о том, что единственный выход – это революция. Одной из постоянных тем бесед был неминуемый «черный передел» – заветный день, когда вся земля будет отнята у дворян и роздана крестьянам. Народники создавали свои кружки в столице и провинции. Они первыми начали заниматься политическим террором – убийцы Александра II состояли в мощной тайной организации под названием «Народная воля». В кружки народников входили все звезды российской несистемной оппозиции XIX века: и идеолог анархизма Михаил Бакунин, и демонический убийца Сергей Нечаев, и князь-анархист Петр Кропоткин, и первый марксист России Георгий Плеханов, и Бабушка Брешко-Брешковская.

Но во время правления Александра III народничество пошло на спад. Все террористические группировки были разгромлены, пропаганда среди крестьян ни к чему так и не привела. Народники увлеклись «теорией малых дел» – работой на местах, которая могла бы облегчить жизнь крестьян. По сути, народники почти прекратили политическую деятельность. Бывшие лидеры уехали за границу: Петр Лавров – в Париж в 1870 году, Петр Кропоткин – в Лондон в 1876 году, Георгий Плеханов – в Швейцарию в 1880-м. Активной работой в России продолжила заниматься только легендарная Брешко-Брешковская. Она треть жизни провела на каторге и в ссылке, вышла по амнистии в год коронации Николая II и начала ездить по деревням и агитировать крестьян.