04.1912 - Susan Stellar

Мэйд, наконец, успокоилась и отпустила стюарда, у которого к тому времени заметно потускнела дежурная улыбка. Как только стюард ушёл, мисс Мэйд усадила Лиззи на постель и набросилась на неё с обвинениями.

— Как ты могла, как тебе не стыдно?! — возопила она. — Ведь я же волновалась! Я так беспокоилась, что я тебя уже не найду!

— Я потеряла ориентировку, — честно ответила Лиззи. — Я не хотела заблудиться.

— Господи, господь святой и всемогущий, все ангелы его и дева Мария! — взвыла мисс Мэйд с театральным пафосом и обессиленно прислонилась к стенке каюты. — Как же хорошо, что ты нашлась! Мэри уже справлялась о тебе.

Лиззи сразу отвернулась.

— Вот как? — подчёркнуто равнодушно спросила она. — А почему она сама не пришла?

— Ты ведь понимаешь, что Мэри занята, — мисс Мэйд вытащила веер, встала у зеркала и начала озабоченно обмахиваться.

С её лица медленно исчезали уродливые алые пятна. Лиззи давно уже подметила эту странность: мисс Мэйд никогда не заливалась краской, её кожу портили огромные расплывчатые пятна, которые появлялись на лбу, на щеках, подбородке и груди её и даже между собой отличались оттенком. Наиболее яркие пятна у мисс Мэйд всегда возникали на лбу, отчего казалось, будто у неё там, в зашитой багровой глазнице, когда-то вертелось третье око.

— К сожалению, Мэри не может насладиться отдыхом, — продолжала мисс Мэйд, — даже сейчас она вынуждена работать, чтобы обеспечить тебя. Ты могла бы вести себя по отношению к ней хотя бы немного уважительнее.

Лиззи задрала нос.

— Я со всеми себя веду уважительно.

— Твой тон звучит так, как будто ты считаешь себя вправе чего-либо требовать от Мэри, — поучительно произнесла мисс Мэйд, — и при этом ты не замечаешь, что Мэри уже немало делает для тебя и для всей вашей семьи.

— Так, может, тогда мы сами разберёмся с делами нашей семьи, мисс Мэйд? — не утерпела Лиззи. — Честное слово, это всё касается только нас!

Если мисс Мэйд была взволнована, рассержена или смущена, она краснела. Когда с неё сбивали спесь, когда её ставили на место или же просто грубили ей, то от её лица резко откатывала вся кровь, отчего мисс Мэйд становилась кремово-бледного цвета. Если она испытывала нужду в том, чтобы вызвать жалость, она могла прижать ко лбу руку, театрально ахнуть, зашататься и осесть на пол. С мужчинами и незнакомцами это ей всегда помогало.

Мисс Мэйд побледнела и закрылась веером. В случае с Лиззи она предпочла до конца сохранить уверенный вид.

— Я всегда полагала, что являюсь частью этой семьи, — пафосно произнесла она, — ибо нас связывают узы долгой и искренней дружбы.

Лиззи промолчала: её ответ мог бы показаться мисс Мэйд настолько грубым, что вышеупомянутые узы лопнули бы в тот же миг. Мисс Мэйд побродила по каюте ещё недолго, а затем, сочтя, что Лиззи уже достаточно пристыжена и наказана, милостиво протянула ей руку помощи. Мисс Мэйд, что ни говори, умела быть снисходительной, особенно тогда, когда никто её об этом не просил.

— Достаточно, милая. Думаю, ты осознала свою ошибку. Идём. Было бы нехорошо, если бы мы не увидели Англию в последний раз перед отплытием.

Лиззи совсем не хотелось никуда идти с мисс Мэйд после ссоры, но мисс Мэйд была отличной манипуляторшей и знала, как управлять окружающими — в частности, теми, что зависели от неё. Мисс Мэйд собиралась сопровождать сестёр Джеймс до Квинстауна. Сама мисс Мэйд торопилась туда к двоюродному брату, чей сослуживец, как она говаривала, влюбился в неё по фотографиям и с нетерпением ждал встречи. Мисс Мэйд и её знакомый обменивались письмами и снимками, и мисс Мэйд вдохновенно говорила, что уж этот-то человек совершенно точно её не подведет. Лиззи кивала и соглашалась: в конце концов, она слышала подобные заявления уже не в первый раз, да и, вообще-то говоря, мисс Мэйд обращалась вовсе не к ней. Лиззи считалась слишком неопытной для того, чтобы обсуждать сердечные дела взрослых, и это её раздражало.

«Вот возьму и нарочно в кого-нибудь здесь влюблюсь, — думала Лиззи, глядя за борт, — будут знать, как говорить, что я ничего не понимаю!»

Правда, как Лиззи ни оглядывалась, никого подходящего для того, чтобы примерить на себя роль возлюбленного, она так и не отыскала. Когда же поиски её провалились, Лиззи забыла об обиде. В голову ей снова хлынули мысли о морской свободе, о прекрасных авантюрах на неспокойных волнах и о том, как здорово и интересно, должно быть, живётся морякам.

«Титаник» ровным и плавным ходом двигался мимо парохода «Нью-Йорк». «Нью-Йорк» крепился к другому пароходу, казалось, будто они застыли в дружеском объятии. Мощные волны пробегали между «Титаником» и этими двумя колоссами, отчего казалось, будто невидимый гигант ступает по воде. Лиззи надвинула шляпку на лоб и подалась ближе к борту. Мисс Мэйд следила за ней цепким оком орлицы, в чём Лиззи не могла сомневаться, хотя она и стояла к мисс Мэйд спиной.

«Титаник» уверенно поравнялся с «Нью-Йорком». Лиззи прищурилась: солнечный свет, который отражался от труб «Нью-Йорка» и его бортов, как будто выедал ей глаза по чайной ложечке. Она и не заметила, как мисс Мэйд подошла к ней и раскрыла над их головами зонтик от солнца. Голова Лиззи тут же погрузилась в умиротворяющую тень.

— Да, — высказалась мисс Мэйд, — я немало прожила на свете и повидала множество интересных вещей, но никогда и предположить не могла, что поплыву на таком огромном судне. Ты только взгляни, Лиззи, какие они маленькие по сравнению с нами!

В голосе мисс Мэйд звучало почти детское восхищение, и казалось, что она воспринимает впечатляющие размеры «Титаника» как собственную заслугу. Она уже и думать забыла о ссоре с Лиззи, а Лиззи почему-то не хотелось об этом напоминать. Подружки мисс Мэйд вертелись совсем рядом, тоже ахали и охали и наперебой звали мужей, и Лиззи становилось горько и противно, стоило ей подумать о том, что мисс Мэйд может променять её на них. Тем не менее, гордость удерживала Лиззи, не позволяла повернуться и заговорить с мисс Мэйд, но и промолчать она не могла. Лиззи пошла с самой собой на компромисс и сказала, словно бы обращаясь к пустоте:

— Угу.

Мисс Мэйд и это короткое восклицание обрадовало.

— Смотри, смотри, мы уже совсем… — но тут её голос оборвался, и она выронила зонтик. Глаза её остекленели. — О боже!

— Чёрт! — закричала Лиззи. Если бы матушка или Мэри стоял здесь сейчас, несомненно, они бы её отругали или же чертыхнулись бы сами, поскольку то, что происходило сейчас с кораблём, действительно пугало.