Молчание мертвых - Бренда Новак

— В любом случае Маккормику потребуется еще один ордер, а получить его будет нелегко. Как-никак одна попытка у полиции уже была. Ты, может быть, не знаешь, но судьи не одобряют вторжения в частную жизнь граждан. И с Клэем не договоришься. Он свою ферму сторожит, как пес будку, и разрешения не даст.

— Судья Рейнольдс тебя послушает.

Кеннеди вспомнил, как Джо вел себя в пиццерии.

— Послушай, дело ведь не в том, что ты так уж стремишься восстановить справедливость в отношении своего дяди. Я не ошибаюсь, а?

— Ошибаешься, — ухмыльнулся Джо.

— Сдается мне, тебя больше заботит, как бы насолить Грейс.

— Хочешь сказать, Зубрилке Грейси? — презрительно, словно она не заслуживала такого внимания, процедил Джо. — Чепуха. С какой стати?

— Не знаю. Но если ты именно этого добиваешься… — Кеннеди взял со стола стеклянное папье-маше, подарок сотрудников к Рождеству, подержал, словно взвешивая, на ладони и вернул на место, — то я скажу так: хватит с нее и того, что ты сделал в школе.

— Да пошел ты! — бросил, вскакивая, Джо. — Я ей в школе ничего такого не сделал!

Зазвонил телефон. Кеннеди поднял руку, предлагая приятелю немного подождать, и взял трубку. Может быть, перерыв пойдет на пользу, и напряжение спадет. Но Джо только выругался и шагнул к двери.

— Тоже мне друг, — пробурчал он.

Кеннеди уже ждал следующей реплики, чего-нибудь вроде «если бы не я, тебя бы здесь вообще не было», но Джо ничего больше не сказал и вышел в коридор.

Кеннеди хотел пойти за ним. Догнать, сказать, что пора забыть прошлое, двигаться дальше самому и не мешать другим. Но на другом конце линии была Камилла:

— Алло? Кеннеди? Это ты?

Он устало потер виски. Судя по резким ноткам в голосе матери, случилось что-то серьезное.

— Да, я. Слушаю. В чем дело?

— Тебе нужно поговорить с сыном. Кеннеди сразу понял, речь идет не о Хите.

— И что Тедди натворил на сей раз?

— Отправился к Грейс Монтгомери. Около полудня.

— Мы об этом уже говорили. Я разрешил ему подстричь у нее лужайку.

— Но я дала ему час времени. Кеннеди взглянул на часы:

— Может, парень просто забыл.

— Это не оправдание. Как я могу выпускать его из дому, если он не умеет соблюдать простые правила?

Все так, Тедди должен учиться ответственности.

— Ты права. Я поговорю с ним вечером, ладно? Посмотрим, что будет дальше.

— Нет. Ты должен сейчас же отправиться туда. Прошло уже три часа! Мне это не нравится. Грейс не самый приятный человек.

— Не думаю, что она и вполовину так плоха, как ты ее расписываешь. Не забывай, Грейс — помощник окружного прокурора. И, насколько мне известно, чертовски хороший помощник.

— Хороший или плохой — не важно. Ты знаешь, что, живя здесь, она не являла собой пример образцового поведения. И я не думаю, что ты готов рисковать благополучием Тедди.

Камилла знала, куда бить, и ударила в самое уязвимое место. После случившегося с Рэйлин Кеннеди взял за правило ничего не принимать на веру и ко всему относиться с сомнением.

— Конечно. Я сейчас же туда отправлюсь.

«Пусть даже опоздаю на встречу», — мысленно добавил он, подавив вздох раздражения.

— Так и сделай. И скажи Тедди, чтобы шел домой.

— Я перезвоню, — уклончиво пообещал Кеннеди.

На звонок в дверь никто не ответил, и Кеннеди, спустившись с крыльца, заглянул в ближайшее окно. Похоже, Грейс успела неплохо устроиться. На полу в гостиной лежал круглый ковер, между мягким диваном и креслом стоял журнальный столик, в углу нашлось место для старомодного секретера. Через открытый проем, который вел в столовую, был виден стол красного дерева и стулья. В следующей комнате обнаружилась обитая кожей софа. Мебель была как новая, так и старая, ничего изысканного или модного, но подобрана со вкусом.

— Есть кто-нибудь? — Вернувшись к двери, Кеннеди постучал еще раз.

И снова никакого ответа, хотя ее БМВ — он проверил это первым делом — стоял в гараже.

Начиная волноваться, Кеннеди обошел дом. Может быть, удастся войти через заднюю дверь? Но, едва открыв калитку, он услышал женский голос и остановился.

Грейс?

Остановившись за большим тополем, Кеннеди осторожно раздвинул ветки.

Это и впрямь была она. И Тедди с ней. Но только ничего дьявольского Грейс с ним не делала. Они сидели за легким столиком и читали книгу.

— Как думаешь, почему он пойдет в такую темную пещеру? — спросила Грейс.

— Наверно, из любопытства, — ответил, рассматривая иллюстрацию, Тедди.

— Но ведь ты никогда бы не пошел в темную пещеру в одиночку.

Мальчик покачал головой:

— Я бы не пошел. Но мне хочется, чтобы он пошел. А вам?

Грейс рассмеялась:

— Ты говоришь так, как и подобает настоящему мальчишке. Тебе уже нравится опасность.

— А вы как думаете, с ним там ничего плохого не случится?

— Он ведь может и заблудиться. Посмотрим. — Она перевернула страницу и стала читать. На ней были шорты и майка, а босые ноги прятались под стулом.

Кеннеди смотрел и не верил собственным глазам.

— Сейчас с ним точно что-нибудь случится, — вздохнул Тедди, переживая за героя, который только что соскользнул по склону и провалился в темную расщелину. — Но ведь кто-то должен прийти ему на помощь, правда?

— Может быть, — пожала плечами Грейс. — Но на других лучше не полагаться. Спасаться нужно самому. Помни это и не забывай.

— А почему нельзя полагаться на других? Она немного помедлила с ответом.

— Иногда твоих криков просто никто не слышит. Кеннеди почему-то показалось, что Грейс говорит не о книжном герое, а о себе самой. Да, в школе ей доставалось крепко. Ему стало не по себе, как будто он сам, лично, был причиной ее страданий.

Что ж, по крайней мере, его сыну здесь ничто не угрожает. Скорее наоборот, Тедди определенно получал то, чем был обделен после смерти матери: уют, покой и заботу.

Не желая вмешиваться, Кеннеди неслышно отступил к дорожке, выскользнул за калитку и вернулся к машине. Сев за руль, он достал телефон и набрал номер матери.

— С Тедди все в порядке. Беспокоиться не о чем.

— Он возвращается домой? Кеннеди свернул на Мейн-стрит.

— Еще нет.

— Почему?

— Тедди занят.

— Он еще с ней?

Описывать картину, свидетелем которой он только что стал, не хотелось. Кеннеди чувствовал глубокую признательность к Грейс, так по-доброму отнесшейся к его сыну. И это притом, что к нему самому она теплых чувств определенно не испытывает.