Запретные удовольствия - Юкио Мисима

Письмо с пустыми листами удивило его. Два билета, которые госпожа Кабураги приложила из опасения, что он неверно отреагирует, если она пригласит его без Ясуко, удивили его еще больше. Юити позвонил Сунсукэ, чье любопытство привело его на грань самопожертвования, и пообещал, что пойдет на бал, хотя танцевать не будет.

Приехал ли Сунсукэ?

Когда они возвратились к своим местам, мальчики, помогающие официантам, уже принесли несколько стульев, и около десяти мужчин и женщин собрались вокруг Сунсукэ. Он увидел Юити и улыбнулся. Это была улыбка друга.

Госпожа Кабураги удивилась, увидев Сунсукэ, но те, кто его знал, помимо удивления, вскоре уже обменивались всевозможными сплетнями. Сунсукэ Хиноки впервые появился на ежемесячном балу. Что могло заставить его посетить столь неподходящее для него место? Только тот, кто не знал, что происходит, мог задать такой вопрос. Чувствительность к из ряда вой выходящим местам – талант, присущий писателю, хотя Сунсукэ старался избегать погружения своего таланта в гущу событий.

Ясуко, опьяневшая от вина, к которому была непривычна, невинно болтала какую-то чепуху о муже:

– Ю-тян в последнее время становится все тщеславнее и тщеславнее. Он купил расческу и держит её во внутреннем кармане. Не знаю, сколько раз он причесывает волосы. Боюсь, он скоро станет лысым.

Все дружно заметили, что это Ясуко так на него подействовала, но Юити, добродушно смеясь, задумался над смыслом её слов. То, что он купил расческу, действительно было связано с привычкой, которую он приобрел, сам того не осознавая. Даже во время скучных лекций в колледже он время от времени машинально вынимал расческу и причесывался. Сейчас перед всеми этими людьми слова Ясуко заставили его в первый раз признать, что он изменился до такой степени, что стал носить расческу во внутреннем кармане. Он видел, как собака несёт кость из дома в свою будку, поэтому эта незначительная расческа была первой вещью, которую он принес домой из этого чужого мира.

Тем не менее, Ясуко приписывала метаморфозы, произошедшие с её мужем так скоро после свадьбы, исключительно своему влиянию. Есть игра, когда к рисунку постепенно добавляют тридцать-сорок штрихов и изображение изменяется до тех пор, пока не появится совершенно другая картина. Если посмотреть на изображение после того, как добавили только первые три или четыре штриха, то увидишь лишь бессмысленный треугольник или четырехугольник. Никто не мог сказать, что Ясуко глупа.

Сунсукэ заметил рассеянность Юити.

– В чем дело? – тихо спросил он. – У тебя вид человека, озабоченного любовью.

Юити поднялся и направился к выходу. Сунсукэ последовал за ним.

– Ты заметил отрешенность во взгляде госпожи Кабураги? – спросил он. – Меня удивляет, что она оказалась не лишенной одухотворенности. Видимо, в первый раз в жизни она столкнулась с чем-то духовным. Еще можно сказать, что вместе с тобой появились загадочные побочные эффекты любви, реакция, вызванная полным отсутствием души у тебя. До меня постепенно стало доходить, что, хотя ты полагаешь, что можешь любить женщин духовно, это не верно. Человеческое существо не обладает такой возможностью. Ты не можешь любить женщин духовной или плотской любовью. Как естественная красота правит миром, так и ты правишь женщинами при полном отсутствии какой бы то ни было духовности.

В то время писатель не осознавал, что смотрел на Юити лишь как на духовную куклу самого Сунсукэ. Тем не менее это было в определенном смысле высшей эстетической похвалой.

– Люди всегда сильнее любят тех, кто им совершенно не подходит. Это особенно верно для женщин. Сегодняшняя госпожа Кабураги благодаря любви выглядит так, будто она полностью позабыла о своих физических прелестях, что до вчерашнего дня было невозможно.

– Но недельный период истек, не так ли?

– Исключительная привилегия. Первое исключение, которое я видел. Она не в состоянии скрывать свою любовь. Разве ты не заметил, когда вы вдвоем вернулись на свои места, как она взяла свою парчовую театральную сумочку, расшитую павлинами, со стула, где оставила её, и положила на стол? И как она это сделала? Внимательно посмотрела на поверхность стола и аккуратно положила её. Нет, она хладнокровно опустила её прямо в середину лужи от пива! Любой, кто говорит, что эта женщина возбуждается в танце, ошибается. – Сунсукэ предложил Юити сигарету и продолжал: – Думаю, это дело займет много времени. Пока ты можешь спокойно отдыхать – твои чары возымели действие, и теперь тебе нелишне расслабиться. Прежде всего у тебя есть возможность прикрываться тем, что ты женат, и если уж на то пошло, недавно женат. В самом деле, у меня нет никакого желания защищать тебя. Подожди минутку. Я хочу познакомить тебя кое с кем еще.

Сунсукэ огляделся. Он искал Кёко Ходако, которая бросила его, так же как Ясуко, и вышла замуж более десяти лет назад.

Юити вдруг посмотрел на Сунсукэ, словно совсем его не знал. Здесь, в этом юном и прекрасном мире, Сунсукэ выглядел как чего-то ищущий мертвец.

Щеки Сунсукэ были свинцового цвета. Глаза стали тусклыми, и между почерневшими губами меловая белизна явно, искусственных зубов сверкала неестественно, словно белая стена разрушенного замка. Однако эмоции Юити принадлежали Сунсукэ. Сунсукэ знал, что делает, поскольку, когда увидел Юити, решил заживо забраться в свой гроб. Когда он творил, мир казался ясным, дела людей – очевидными, потому что в такие моменты он был, несомненно, мёртв. Многочисленные глупые поступки Сунсукэ были не чем иным, как результатом неловких усилий мертвеца, пытающегося снова и снова окунуться в течение жизни. Как он делал в своих произведениях, он взял тело Юити, наделил его собственной душой и с помощью него решил излечиться от своей мрачной ревности и зависти. Он стремился к полному выздоровлению. Короче говоря, желал заново родиться в этом мире как мертвец.

Когда смотришь вокруг глазами мертвого человека, с какой ясностью этот подлунный мир обнажает свои деяния! С какой ясностью можно видеть насквозь любовные истории своих собратьев и как мир трансформируется в небольшой стеклянный механизм!

Однако внутри этого мертвого человека, безобразного от прожитых лет, шевелилось нечто болезненное, пробивая брешь в навязанной самому себе сдержанности. Когда он услышал, что Юити нечего сообщить через семь дней, в страхе перед поражением и в смущении от своего промаха он испытал некую незначительную радость. Она имела те же корни, что и неуместная боль, сжимавшая его сердце, когда в прежние времена лицо госпожи Кабураги проявляло безошибочные признаки влюбленности.

Сунсукэ мельком увидел Кёко. Однако к нему подошел издатель с женой, и их вежливые излияния не дали ему подойти к ней ближе.

Кёко, красивая женщина в китайском наряде, стояла рядом со столом, заваленным призами лотереи, которые предстояло раздавать во время аттракционов. Она была занята живым, поистине искрометным разговором с пожилым седым иностранцем. Когда она смеялась, её губы слегка надувались и сжимались, подобно волнам, открывая белоснежные зубы.

Ее китайский наряд был из шелка с выпуклым изображением дракона на белом фоне, застежка на вороте и пуговицы – золотые. Такими же были туфельки для танцев, выглядывающие из-под длинного подола. Её жадеитовые серьги дрожали, отливая зеленью.