Кузница души - Маргарет Уэйс

Джон Фарниш, блестя рыжими волосами, предусмотрительно придав лицу торжественное и серьезное выражение, слез с высокого табурета и вышел вперед. Джон Фарниш поклонился Мастеру Теобальду, который улыбнулся и кивнул. Мастер Теобальд питал слабость к Фарнишу, который никогда не забывал выглядеть невероятно впечатленным его самыми ничтожными и мелкими заклятьями.

Повернувшись спиной к Мастеру Теобальду, лицом к одноклассникам, Джон Фарниш начал вращать глазами, надул щеки и опустил углы рта вниз, забавно копируя учителя. Его товарищи закрыли рты руками, чтобы скрыть улыбки, или отвели глаза. Один начал было смеяться, затем попытался сделать вид, что на него напал приступ кашля, в результате чего чуть не задохнулся.

Мастер Теобальд нахмурился.

— Тише, пожалуйста. Джон Фарниш, не позволяй этим глупым негодникам отвлекать тебя.

— Я постараюсь, учитель, — сказал Джон.

— Продолжай, пожалуйста.

— Да, Мастер. — Джон Фарниш засунул руку в свою сумку. — Первым растением, которое я нашел, было…

Он остановился, начал хватать ртом воздух, захрипел и наконец, закричал от боли. Отбросив сумку на пол, он крепко сжал левой рукой правую.

— Что–то… что–то меня ужалило! — пролепетал он. — Ай! Жжет как огонь! Ой–ой–ой!

Слезы струились по его щекам. Он засунул ладонь подмышку и сплясал перед всеми небольшой танец от боли.

Теперь только один его одноклассник улыбался.

Мастер Теобальд поднялся и подошел к Джону. Высвободив его руку, он осмотрел ее и хмыкнул. — Иди на кухню и попроси у поварихи немного масла, чтобы приложить к руке.

— Что это было? — прохрипел Джон Фарниш между рыданиями. — Шершень? Змея?

Подобрав сумку, Мастер Теобальд посмотрел внутрь.

— Глупый мальчик. Ты сорвал листья крапивы. Может быть, теперь ты будешь слушать в классе внимательнее. Иди, иди, и прекрати хныкать. Рейстлин Мажере, выходи вперед. Твоя очередь.

Рейстлин вышел на середину класса и вежливо поклонился учителю. Он повернулся к одноклассникам. Его взгляд скользнул по ним. Они мрачно молчали, их губы были сжаты, а глаза избегали его торжествующего взгляда.

Они знали. Они все поняли.

Рейстлин запустил руку в сумку и достал несколько душистых листьев.

— Первым растением, о котором я сегодня расскажу, будет майоран. Майоран — это пряность, названная в честь одного из древних богов, Мажере…

Первые дни лета тринадцатого года жизни Рейстлина были необычайно жаркими. Листья валлинов безжизненно висели в душном воздухе. Солнце золотило кожу Карамона и жгло коду Рейстлина на ежедневном пути этих двоих в школу и назад домой в крестьянской повозке.

В школе ученики соскучились и отупели от жары и проводили дни, считая мух, засыпая и просыпаясь от удара розги учителя. Наконец даже Мастер Теобальд сдался и признал, что они так ничему не научатся. Кроме того, он собирался отправиться на собрание Конклава Магов. Он распустил своих учеников на восемь недель. Школа должны была возобновить занятия осенью, после сбора урожая.

Рейстлин был благодарен перерыву; по крайней мере это была передышка после долгой и нудной работы. Но он не пробыл дома и дня, как снова начал желать очутиться в школе. Вспоминая насмешки, капусту и мастера Теобальда, Рейстлин удивлялся, почему он не чувствует себя счастливым дома. Потом он понял, что не сможет быть счастливым нигде. Он стал беспокойным и раздражительным.

— Тебе нужна девушка, — посоветовал Карамон.

— Не думаю, — резко ответил Рейстлин. Он взглянул на небольшую стайку из трех девушек, очевидно, сестер, делающих вид, как будто они заняты вешанием выстиранного белья на ветви валлина для просушки. Но их внимание занимали вовсе не сорочки и белье. Они то и дело стреляли глазами в сторону Карамона, смеясь и надувая губки.

— Ты понимаешь, как глупо выглядишь, братец? Ты и все остальные. Надуваетесь, выставляете мускулы напоказ, кидаетесь топорами в деревья или боретесь друг с дургом, и все это ради чего? Чтобы заполучить внимание и улыбку какой–нибудь смазливой девчонки!

— Я получаю больше, чем улыбки, — сказал Карамон, многозначительно подмигивая. — Иди сюда, я познакомлю тебя с ними. Люси говорила, она думает, что ты симпатичный.

— У меня есть уши, Карамон, — холодно ответил Рейстлин. — Она сказала, что думает, что твой младший брат — симпатичный малыш.

Карамон покраснел.

— Она не это имела в виду, Рейст. Она не знала. Я объяснил ей, что мы одного возраста, и…

Рейстлин отвернулся и пошел прочь. Нечаянные слова девушки сильно задели его, и эта обида злила его, потому что он хотел быть выше того, чтобы интересоваться чужим мнением. Виновато было его тело, сначала больное и слабое, теперь дразнящее его напрасными мечтами и непонятными желаниями. Он считал это все отвратительным. Карамон вел себя как олень во время брачного сезона.

Девушки, или их отсутствие, не были проблемой. По крайней мере, не только они. Он хотел бы знать, что же еще было не так.

В ту ночь разразилась сильная гроза. Рейстлин лежал без сна и наблюдал, как вспышки молний придают странную розовую или оранжевую окраску тучам. Он упивался звуками грома, который сотрясал деревья и вибрировал в половицах. Ослепительная вспышка, оглушительный раскат грома, запах серы и звук трескающегося дерева дали знать о том, что молния ударила где–то поблизости. Крики «Пожар!» были заглушены новыми раскатами грома. Карамон и Джилон, не обращая внимания на ливень, выбежали наружу, чтобы помочь потушить пламя. Огонь был самым страшным врагом людей. Хотя древесина валлинов загоралась с трудом, но от пожара, вышедшего из–под контроля, мог серьезно пострадать весь город. Рейстлин остался с матерью, которая всхлипывала и дрожала от страха, и не прекращала спрашивать, почему ее муж не остался с ней. Рейстлин следил за распространяющимся пламенем пожара, сжимая в руках свои книги на случай, если придется спасаться.

Гроза закончилась на рассвете. Молния сожгла только одно дерево, три дома сгорели. Никто не пострадал; семьи выбрались из жилищ вовремя. Земля внизу была усыпана листьями и сломанными ветками, в воздухе стоял запах дыма и мокрой древесины. Вокруг Утехи все ручьи и речки вышли из берегов. Поля были затоплены.

Рейстлин вышел из дома, чтобы посмотреть, насколько велики разрушения, как и большая часть утехинцев. Он подошел к краю одного из мостов и посмотрел вниз, где вода продолжала прибывать. Он не мог оторвать глаз от пенящихся вод ручья. Обычно тихий поток теперь бурлил, вихрился в водоворотах, жадно грыз берега, которые удерживали его в русле на протяжении долгого времени.

Рейстлин ощутил понимание.

* * *

Пришла осень, и принесла прохладные, свежие дни, насыщенные желтым лунным светом ночи и чистые королевские цвета красного и золотого. Шуршание падающих листьев не подняло настроения Рейстлина. Смена времен года, горьковато–сладкая грусть, принадлежащая осени, которая приносит и богатый урожай, и заморозки, только усилили его мрачное настроение.