Стены из Хрусталя - Кэрри Гринберг

Уже в библиотеке старший вампир похлопал Фанни по плечу. Про эликсир он даже не заикался.

— Спасибо, что выручил!

— Я лишь сказал правду, милорд.

— Само собой. Вот только правда бывает универсальной, а бывает, так сказать, привязанной к определенному отрезку времени. Ну да что я тебе-то объясняю! В любом случае, не вздумай проболтаться. Мисс Грин барышня простодушная. Предложи ей ложь, так она не только проглотит и пальчики оближет, но будет стучать ложкой по столу, требуя добавки.

— Откуда вы знаете?

— Уже изучил ее послужной список. В Вене ее опекала мисс Штайнберг и помогла ей ступить на писательскую стезю. Мисс Грин, да будет тебе известно, пишет романы о вампирах. В расстегнутых рубашках и глазами столь блестящими, что хоть выковыривай да в ломбард неси. Но загвоздка-то в том, что кроме мисс Штайнберг и ее полубезумной семейки, барышня других немертвых отродясь не видывала. А мисс Штайнберг сам знаешь какая.

— А, ну так ясное дело, мисс Штайнберг всяким пакостям научит, — убежденно заявил Фанни.

— Не в этом смысле. Она не пьет человечью кровь. Вот ее протеже и втемяшила себе в голову, что вампиры существа сплошь милые да романтичные. Мол, ежели на душе тошно, позови вампира, он взбодрит. Так это еще не все! Сейчас мисс Грин работает над романом, в котором вампирам не только не нужна кровь, они еще и на солнце могут выходить, и растений не боятся.

— И боярышника?

— Начхать им на него.

— И шиповника?

— Какой шиповник, раз им чеснок нипочем!

— И бузины?

— Блейк! Сколько раз тебе повторять, что мы не боимся бузины! Она ведьм отгоняет! — хозяин и слуга переглянулись, и Мастер задумчиво поскреб подбородок. — Хотя есть в ней что-то неприятное. Что-то… настораживающее.

— А как насчет риса?

— Пудинг из него сварганят и смертных угостят! Говорю же, в ее романе вампиры со смертными не разлей святая вода. Даже приглашают людей на свои игры.

— Но сэр, мы ведь тоже зовем их поиграть. И в ловлю яблок, и в «угадай, чья рука,» и в жмурки…

— Да, но когда мы играем в жмурки, то все же выкалываем водящему глаза.

— А они разве нет? Ну, так неинтересно.

— Еще ее вампиры постоянно страдают.

— Неужто, милорд? Но с чего ж им страдать, — удивленный юноша начал загибать пальцы, — солнце их не берет, серебро, поди, тоже, чеснок просто специи… или… при жизни они сделали что-нибудь… что-нибудь очень скверное?

— В том и дело, что ничего! Просто им нравится страдать. Вроде как поныл и настроение вверх поползло. Особенно если вместо носового платка у тебя женская блузка, а ее обладательница сюсюкает над тобой и обещает тебя, бедненького, утешить. Знаешь, мне такой сценарий очень даже нравится.

— А мне вот нет, — уперся Фанни, — потому что все это враки. Ну ничего, мисс Штайнберг быстро эту беллетристку отсюда спровадит. Вон как на нее налетела.

— Пусть только попробует, — отрубил Марсден. — Мисс Грин останется с нами до Нового Года. По моему личному приглашению.

— До Нового Года, милорд? До… самой полуночи?

— И несколько минут спустя.

Спорить с Мастером секретарь не посмел, так что лишь отвернулся и посмотрел в окно, и на подоконник, и на стеклянный ящик Уорда, в котором заходились беззвучным криком орхидеи. В груди у Фанни словно бы что-то оборвалось, хотя чему там обрываться?

— Я, конечно, предложу ей инициацию, — продолжал старший вампир, — что мне, жалко что ли? Но все может произойти слишком стремительно. Тут главное остановиться в нужный момент, но не всегда ведь получается.

— Как вам угодно, милорд.

— Вот именно! — подхватил Марсден, обрадованный. — Как мне угодно. Мастер я или нет? Моя воля превыше всего. Вот именно. Так и должно быть. И еще репутация. Ирландцы зеленее шэмрока станут, когда увидят, что мы раздобыли девственницу для новогоднего бала. Очень традиционно получится, все чин-чинарем.

Фанни представил, как лорд Рэкласт хлопает себя по лбу и восклицает, что уж девственницу на балу у англичан он точно не ожидал встретить. Наверное, всю страну прошерстили, прежде чем ее обнаружить. Наверное, это последняя девственница в Англии, где с моралью не так чтобы густо. Но лорд Марсден уже с макушкой погрузился в мечтания, и вернуть его в реальный мир не представлялось возможным.

Что ж, пусть так все и будет.

Остается лишь надеяться, что минуты пролетят быстро. Что это окажутся даже не минуты, а секунды. Что Мастер успеет навести на нее морок. Что она будет улыбаться, даже когда губы станут белее мела.

У нее ведь такая милая улыбка.

— Ты не подведешь меня, Блейк? — Мастер вдруг строго на него посмотрел. — Запомни, наша репутация превыше всего.

— Можете на меня положиться.

Ну конечно не подведет, зашептали-зашуршали голоса.

…ему ведь не впервой выполнять…

…столь деликатные поручения…

…Фанни, Фанни, Фанни…

…проклят навеки…

…ничем не искупишь…

Вампир знал по опыту, что если закрыть уши, голоса станут только громче.

* * *

Репутация…

Матушка всегда говорила, что репутация — она как фруктовое дерево, которое нужно бережно взращивать, подвязывать, защищать от непогоды, и тогда оно даст добрые плоды. А репутация у Блейков была безупречной даже по строгим меркам их религиозной общины. Крыльцо их домика всегда чисто выметено — хоть ешь с него! — дети одеты в штопанные и перелицованные, но опрятные рубашки. Никто из соседей не мог припомнить, чтобы Блейки хоть раз пропустили молитвенное собрание, не говоря уже о воскресном походе в церковь. Слыли они людьми трезвыми, честными и праведными.

Именно репутация помогла хозяйке Блейк и троим ее сыновьям выжить в ту зиму, когда скончался отец семейства, лучший плотник во всей округе. Сгорел от лихорадки. Соседи навещали вдову каждый день и оставляли кто пол-пирога, кто сушеную рыбину, кто кусок сыра. Но не вечно же им жить нахлебниками? Тем более, что старшему сыну, Фрэнсису, уже стукнуло двенадцать, самое время содержать семью. Вот только как? Мальчишка не отличался крепким здоровьем, так что путь в батраки ему заказан, не сдюжит. А вокруг сплошь крестьянские хозяйства.

И тогда, опять же благодаря их доброму имени, для Фрэнсиса нашлась ситуация. Миссис Стай, занимавшая первую скамью в церкви, напомнила, что ее сын служит старшим подмастерьем в лондонской типографии. Помогает печатать библии. И занятие богоугодное, и доход неплохой — Питер Стай ежеквартально присылал матери денег с оказией. Пускай и Фрэнсис поедет в Лондон, отыщет там Питера, а уж он-то устроит мальчонку в их мастерскую. Женщины помолились и пришли к выводу, что хотя Лондон и злой город, но даже в таком капище трудолюбивый и честный малый выбьется в люди.