На расстоянии вдоха - Оливия Гейтс

Райден нежно, но твердо заставил ее посмотреть на него.

– Мне все равно, и тебе тоже должно быть все равно. Мы делали ужасные вещи, но не по своей воле, и не несем за это ответственность. Это не делает нас хуже. Мы выжили, мы освободились, мы победители. А ты… Ты непогрешима.

Ее сердце было готово разорваться. Она прильнула к Райдену. Их руки и ноги переплелись, губы прижались к губам. Скарлетт по-прежнему плакала, но это были слезы освобождения.

Райден позволил ей выплакаться, а затем прошептал:

– Мои братья раньше называли меня монахом. Я был им. До тебя. С тобой я стал ненасытным. Испытав силу всепоглощающей страсти, испытав ни с чем не сравнимый экстаз, я не мог заставить свое тело забыть тебя. Я хотел тебя, только тебя. Даже когда думал, что больше мы никогда не встретимся. Но сейчас, когда мы снова вместе, я хочу делать все, о чем мечтал.

– Все? – простонала Скарлетт. – Например? Покажи мне.

– Это. – Райден одним неуловимым движением уложил женщину на спину, стянул с нее топ и положил свои большие ладони на ее груди, словно созданные для них. Он ласкал их почти грубо, а Скарлетт извивалась под ним и, тяжело дыша, стала лихорадочно срывать с него одежду. Его голод возбуждал ее, и хотелось только одного – чтобы Райден снова сделал ее своей.

Перехватив ее руки, он сорвал рубашку, явив ее взору литое, могучее тело воина. Желание ласкать его стало невыносимым.

– И это. – Райден прижался к ней, и Скарлетт показалось, что от прикосновения его горячей гладкой кожи может вспыхнуть пламя. – И это. – Он принялся ласкать ее соски, и она застонала.

Один лишь он мог избавить ее от боли неутоленного желания.

Райден стянул с нее юбку и трусики.

– И это.

Раздвинув ее ноги, он стал целовать их, посасывать пальцы на ногах. Скарлетт задыхалась от захлестнувших ее ощущений, рот ее раскрылся в немом крике.

Райден продвигался все выше. Доводя Скарлетт до безумия, он начал ласкать самое чувствительное местечко, узелок, в котором сосредоточились миллионы нервных окончаний.

Она извивалась и стонала.

А Райден не знал милосердия, продолжая мучительно-сладостную пытку. И женщина достигла апогея.

– Вот так, – произнес он. – Я хочу, чтобы ты забыла все, кроме меня, дорогая.

Скарлетт лежала, сотрясаемая волнами наслаждения, а Райден отстранился и ждал, когда она придет в себя. Она сфокусировала на нем затуманившийся взгляд:

– Райден, возьми меня. Я хочу принадлежать тебе.

Глядя ей в глаза, он хрипло сказал:

– А я хочу того, чего был лишен пять лет. Ты не верила, что я пойму, не позволила мне защитить тебя, спасти.

– Прости… Я не думала… Райден обхватил ладонями ее лицо:

– Ты думала слишком много, и все не так.

– Я тебя защитила, – слабо запротестовала она.

– Дай мне слово, что больше никогда так не поступишь. Ничего от меня не скрывай, Скарлетт.

– Не буду. – Она так и не сказала ему все, но это невозможно, это причинит Райдену еще больше боли. Необходимо отвлечь его. – Не наказывай меня. Просто возьми!

– Ты наказала нас обоих, принеся себя в жертву ради меня. Ты не догадывалась, что я предпочту умереть, но не видеть, как ты страдаешь?

Скарлетт смотрела в его наполненные мукой глаза, в ее горле встал комок. Она даже не мечтала, что будет кому-нибудь небезразлична.

Но надо отвлечь Райдена от безумных «что, если бы», вернуть его в настоящий момент.

– Ты мучаешь меня, Райден, заставляя ждать.

Его лицо запылало от страсти.

Райден быстро разделся и вторгся в ее тело. Спина Скарлетт изогнулась дугой, а из горла вырвался всхлип.

Каждый раз, когда казалось, что предел достигнут, Райден демонстрировал, что все может быть лучше, много лучше.

Ее крикам вторили его стоны, он, как и она, на несколько мгновений выпал из реальности. Окружающий мир перестал для них существовать. Остались только они и безбрежный океан наслаждения…

Несколько минут в комнате слышалось только тяжелое дыхание и учащенное биение сердец. Скарлетт медленно приходила в себя. Она приподняла тяжелые веки. Райден одной рукой ласкал ее груди, а другой гладил плечи, руки, живот.

– Ты моя. Моя. Скарлетт. Ханна. Катя.

Она вздрогнула, услышав свое настоящее имя.

Услышать его от Райдена – верх блаженства. То, что Райден не может без нее так же, как она не может без него, наполнило ее радостью.

– Скажи это. Ты моя. Вся ты. Каждая твоя версия.

– С тобой была только одна версия. Та, которая была рождена, чтобы любить тебя.

Райден снова овладел ею, снова заставил жидкое пламя потечь по ее жилам. Он был ненасытен. Словно до этого он сдерживался и только сейчас позволил сжигавшей его страсти вырваться наружу.

Слова бессильны, чтобы описать ее экстаз…

* * *

Скарлетт лежала в его объятиях, пребывая в полузабытьи, каждая ее клеточка была удовлетворена и насыщена. Но вместе с этим включился обратный отсчет.

Ее десять недель почти истекли. Не важно, что он говорит, что чувствует. Его планы важнее, их нельзя отменить. И скоро ей придется оставить Райдена.

Навсегда.

Существовал только один способ не допустить этого.

Она положила руки ему на грудь и взглянула на него, снова изумляясь, что эти красота и мощь принадлежат ей – хотя бы временно.

Затем Скарлетт негромко произнесла:

– Я хочу изменить наше соглашение, Райден. Я хочу остаться твоей любовницей после того, как ты женишься.

Райден поднимался медленно. Не только потому, что его потрясли ее слова. У него не осталось сил после того, как он овладел ею четыре раза.

Когда Скарлетт сказала, что была рождена, чтобы любить его, с ним что-то произошло. Чувства, которые он столько лет сдерживал, устроили вакханалию, оставив от его железного самоконтроля жалкие остатки. Райден брал ее с жадной, неумолимой, всепоглощающей страстью, а она уступала ему. Испытанный ими обоими восторг… Все это было нереально и, вместе с тем, это было настоящее…

После занятий любовью под душем Райден отнес ее в постель, ощущая нарастание нового катаклизма. Но Скарлетт сделала предложение, прозвучавшее для него как гром среди ясного неба, и он оцепенел от шока.

Она пристально смотрела на него, ее влажные после душа волосы блестели на обнаженных плечах. Райден никогда не видел женщины прекраснее.

Соблазнительная улыбка, играющая на ее припухших от поцелуев губах, не касалась глаз Скарлетт.