Нобели в России. Как семья шведских изобретателей создала целую промышленную империю - Бенгт Янгфельдт

«Процесс против Казны» длился почти два года. «Та кажущаяся холодность, с которой я вначале относился к нашему бедственному положению, постепенно стала реальной, – пишет Людвиг Роберту. – Я пришел к убеждению, что от Казны спасения нам ждать не приходится». И как в воду глядел: в тот же день, как было отослано это письмо, 25 октября 1861 года, «Нобель и сыновья» получили окончательный отказ на свое ходатайство о возмещении убытков или финансовой поддержке. «Сегодня получен формальный отказ – подло, низко, хитро и всячески притянуто – прекрасный образец русского чиновничьего искусства, вот всё, что можно сказать о присланной нам бумаге, – сообщил Людвиг. – Теперь придется ликвидировать всё дело, и чем скорее, тем лучше». По подсчетам самого предприятия, в отсутствие государственных заказов завод потерпел убытки на сумму в 551 тысячу серебряных рублей, которая сегодня составляет около миллиарда.

Пока длился судебный процесс с российским правительством, переговоры о ликвидации предприятия не велись, поскольку кредиторы питали надежду, что их требования будут удовлетворены благодаря вмешательству государства. Но планы не состоялись, и Людвигу пришлось искать возможности урегулировать эти вопросы. «С нашими кредиторами еще ничего не договорено, всё это нелегко и невесело, но в этом мире так много невеселого, так что надо к этому относиться спокойно или – как Папа привык говорить – «непонятно, какую пользу принесет», – прокомментировал в декабре 1861 года расположенный к философии Людвиг. После отказа одного из кредиторов принять предложенные условия завод в феврале 1862 года был объявлен банкротом.

Находясь в этом тяжелом положении, Людвиг проявил удивительное спокойствие в сочетании с неуклонным чувством долга. Именно эти качества объясняют лояльность кредиторов, которые, несмотря на банкротство, позволили ему продолжать руководить заводом. Кроме того, Людвигу была дана возможность попутно продавать всё, что не было заложено, «по возможно большей цене, чтобы хоть сколько уменьшить убытки наших кредиторов». Людвиг также старался «прикрыть старую Папину спину от нападок».

«Можешь поверить мне, братец, что я не почию на розах», – докладывал он Роберту, продолжая:

Летом 1862 года механический завод «Нобель и сыновья» был продан инженеру Голубеву. Одновременно Иммануил обратился к шведскому королю Карлу XV с пространным и подробным ходатайством, где рассказывал о всех перипетиях, выпавших на долю его самого и его предприятия. Разорившийся предприниматель просил короля при посредничестве шведской миссии в Санкт-Петербурге заступиться за него перед Александром II. «Папа опять обращается о возмещении к царю через Шведское правительство, – сообщил Роберту Альфред, добавив с сожалением: – Но Бог знает, сколь малую надежду я питаю об успешном результате». И он не ошибся. Свои оскорбленные чувства Альфред излил в стихотворной форме. Воспевая нового императора как «честного человека», он не преминул помянуть:

В Стокгольме мысли Иммануила продолжили развиваться в том же взрывчатом направлении. Одной из насущных задач было увеличение взрывной силы мин. До тех пор мины заряжали черным порохом, известным еще с XV века. За годы пребывания в России Иммануил свел знакомство с русскими химиками Николаем Зининым (1812–1880) и Юлием Траппом (1814–1908). Эти выдающиеся ученые работали и преподавали в Медико-хирургической академии в Петербурге. Именно под их руководством получили химическое образование Альфред и Роберт. Зинин питал особые чувства к Швеции. Его магистерская работа была посвящена Якобу Берцелиусу, а обучал Зинина один из ведущих европейских химиков Теофиль-Жюль Пелуз – друг великого шведского химика. Не исключено, что эта связь со Швецией сыграла определенную роль при налаживании доброго сотрудничества Зинина с Нобелями, особенно с Альфредом.

Общий научный интерес побудил Зинина рано обратить внимание Иммануила и Альфреда на новое открытие в сфере взрывчатых веществ – жидкость, получившую в дальнейшем название нитроглицерин. Впервые это соединение было получено в 1846 году учеником Пелуза, итальянцем Асканио Собреро, который, однако, предостерег своего учителя об опасности экспериментов с этим веществом по причине его огромной взрывчатой силы. Сам Асканио считал нитроглицерин слишком опасным для какого‑либо практического применения.

Основная сложность состояла в безопасности получения этого вещества: взаимодействие глицерина с серной и соляной кислотами сопровождалось большим выделением тепла, температура рабочей смеси превышала 180 градусов по Цельсию, и столь бурная реакция приводила к взрыву. Второе затруднение заключалось в превращении, как тогда называли, «взрывчатого масла» в эффективную и управляемую взрывчатку.

При всей технической сложности вопроса Иммануил с Альфредом, несомненно, увидели большой потенциал нитроглицерина как взрывчатого вещества, в том числе в разработке минных технологий. Взрывная сила намного превосходила черный порох. Однако производство и обращение с этой многообещающей жидкостью было сопряжено с такими рисками, что, покидая Петербург, Иммануил, похоже, оставил все помыслы о дальнейших опытах.

Обстоятельства эти, однако, не помешали оставшемуся в Петербурге Альфреду продолжать исследования: в итоге было получено достаточное количество нитроглицерина для практических опытов. В первую очередь нужно было заставить масло взрываться контролируемым образом. Задача была решена посредством смешивания нитроглицерина с черным порохом, а для поджигания полученной смеси был протянут бикфордов шнур. Первые удачные испытания прошли, по словам Альфреда, в мае – июне 1863 года. Взрыв произошел в отводной канаве на одном из участков механического завода Нобелей. Мина, начиненная этой смесью, обладала во много раз большей мощностью, чем заряженные только черным порохом мины.

О результатах эксперимента было, естественно, доложено Иммануилу, который немедленно начал составлять собственные смеси из черного пороха и нитроглицерина и ставить опыты. В письме Альфреду летом 1863 года он докладывал, что полученные результаты настолько удовлетворительные, что «в России за такую штуку отдадут любую сумму», и посему «возможно будет вернуть себе всё, что мы потеряли, и более того». По мнению Иммануила, русским рынком должен заниматься Роберт, чтобы Альфред «как можно скорее возвращался, чтобы помочь своему старому отцу вести дела как здесь, так и за границей». В мае Альфред был в Стокгольме с коротким визитом и уже 31 июля окончательно обосновался в Швеции.