Лабиринт чувств - Сергей Калабухин

никакой власти надо мной у тебя нет, да и откуда ей взяться? Все ваши ритуалы и заклинания — просто средство, доставляющее ваш зов мне, не более. Представь, сколько людей желают встречи со мной. Человек, успешно выдержавший ритуал вызова, должен иметь определенный запас знаний и важную цель. Сколько суток ты твердил заклинания, семь? Не каждый выдержит подобное. Вот тебе и ещё одна функция ритуалов: отбор наиболее грамотных, любознательных и упорных, своего рода научной элиты. Так что у тебя за проблема?

— Теперь уж и не знаю, что сказать, Ахамиэль. Буду звать тебя этим именем, раз истинное мне не доступно. Я думал просто приказать тебе выполнить моё желание, но раз ты, как оказалось, мне не подвластен, возникло некое затруднение.

— Ты имеешь ввиду плату за услугу, Фролло?

— Да, демон. Я знаю, что нужно твоему господину.

— У меня нет господина, архидьякон. Дьявол, Сатана — это всё мои имена. Я же тебе уже говорил: нет ни ангелов, ни демонов. Я один. И тебе нечего мне предложить — твоя душа и так моя.

— Я не верю тебе, Ахамиэль. Да, я согрешил, занявшись магией. Но есть, ведь, и раскаяние. Господь милостив.

— Господь?! Ха-ха-ха! Какой господь? Ты не слушаешь меня, человек. НЕТ НИКОГО, КРОМЕ МЕНЯ. Тебя ведь и это интересовало, архидьякон?

— Не может быть! Есть свет и тьма, добро и зло, есть ты — значит, должен быть и ОН. А душа? А рай и ад? Их тоже нет?

— Хитер, архидьякон! Хочешь получить ответы бесплатно. Знаешь, сколько умников пыталось поймать меня на подобный приём? Ну, да ладно, я отвечу. Оставь свою душонку себе: она пока мне без надобности. Почему? Поймёшь сам, позднее. Так вот, архидьякон, есть рай и ад, есть душа, есть я, а ЕГО, в вашем понимании, нет. Молись — не молись, кайся — не кайся, не бывать твоей душе в раю. Она уже в аду. Была и есть, ибо ад находится здесь, на земле. После смерти человека его душа, не прошедшая через Чистилище в рай, возвращается назад, возрождается в каком-нибудь младенце, лишенная памяти о прошлом, и начинает всё с нуля.

— Не сходится, Ахамиэль. Если молитвы и покаяние ничего не значат, если ЕГО нет, то кто же попадает в рай? Кто решает в Чистилище и по каким критериям ведёт отбор?

— Ты не задал главный вопрос, Фролло. Потому вряд ли тебе помогут мои ответы. Потому У ТЕБЯ и не сходится. Ты прав: есть свет и тьма, знание и невежество, разум и дикость. Есть добро и зло, хотя эти понятия не всегда совпадают с тем, что вы, люди, в них вкладываете. Главная тайна бытия, Фролло, это то, что человек обладает лишь частичкой души. Именно в этом и состоит суть любви: частички души, рассеянные по разным людям желают воссоединиться. Человек всю жизнь ищет свою «половинку». Когда такие «половинки» встречаются, возникает то, что вы называете любовью с первого взгляда. Отсюда и необъяснимая тяга одного человека к другому. И антипатия, кстати, тоже. Когда двое соединяются, соединяются и их души, свет и тьма которых начинают взаимодействовать, как жидкости в соединяющихся сосудах. Они могут смешаться, свет одной может заглушить тьму другой, и наоборот. А могут и не вступить во взаимодействие — удел браков без любви, по расчёту или необходимости. После смерти тела — носителя душа попадает в Чистилище. Если светлая её часть превышает определённый предел, душа попадает в рай. Если нет — возвращается на землю. Редкому одиночке удаётся в достаточной мере развить у себя светлую часть и подавить тёмную. В паре легче, хоть и появляются свои трудности. Любовь — вот средство! Ты, архидьякон, лишил себя этого средства. Я вижу черноту твоей души. Рая тебе не видать!

— Врёшь, демон, я знаю, что такое любовь. Летом 1466 года чума унесла моих родителей. У меня, осиротевшего в 19 лет, на руках остался брат — в ту пору грудной ребёнок. Я заменил ему отца и мать и очень полюбил. Сейчас Жеану уже шестнадцать лет, и все эти годы не было дня, когда бы я забыл о нём. Я знаю, что такое любовь!

— Нет, Фролло, ты о кровной, семейной привязанности. Как знать, чья частичка души горит в твоём брате? Ваши родители, конечно, передали вам небольшие частички своих душ, но эти частички сравнительно невелики. Братская любовь не бесплодна, конечно, но… не то! Твоя душа, Фролло, должна найти свою половинку.

— Как же быть, Ахамиэль? Ты можешь мне помочь? Боже, я глупею на глазах: зачем бы ты иначе стал тратить время на беседу со мной? Но зачем тебе это? Что тебе от меня нужно?

— Ты, архидьякон, далеко не первый и вряд ли последний, кому я открываю глаза на суть бытия. Однако пока не было случая, чтобы моя помощь изменила судьбу человека. Но мне интересно наблюдать сам процесс. Как вы барахтаетесь в погоне за призом. Я выполню твоё желание, архидьякон. Ты полюбишь. Более того, ты встретишь свою половинку.

* * *

— Смотри, что ты сделал со мной, дьявольское отродье! — Архидьякон Собора Парижской Богоматери Клод Фролло в ярости швырнул в появившуюся в пентаграмме фигуру кинжал.

Демон небрежно отмахнулся хвостом, и клинок со звоном отлетел под заросший пылью и паутиной очаг.

— На нём кровь! Я убил этого мерзавца, этого наглого, похотливого козла, у которого ума меньше, чем у козочки Эсмеральды! Ты обманул меня. Как я мог поверить Дьяволу? Ты окончательно погубил мою душу!

— Я? Нет уж, архидьякон, за свои поступки отвечай сам. — Демон спокойно смахнул с кресла несколько манускриптов и постарался устроиться в нём с максимальными удобствами. — Какого чёрта ты опять засунул меня в эту оболочку, Фролло? И о каком обмане ты вопишь?

— Ты обещал мне любовь.

— Разве ты не влюблён?

— В цыганку, пляшущую на площадях!

— Я не обещал тебе королеву Франции.

— Издеваешься? Ты говорил, что я встречу свою половинку, а Эсмеральда влюблена в этого негодяя, которого я убил, в капитана Феба де Шатопера!

— А разве я обещал тебе ВЗАИМНУЮ любовь, Фролло?

— Дьявол!

— Ну, хватит истерик! Возьми себя в руки. Я предупреждал тебя: моя помощь пока никому не пошла впрок. Вот и ты, хваставшийся прошлый раз своей учёностью, не дал себе труда осмыслить то, что я открыл тебе. Ты меня упрекаешь в том, что Эсмеральда любит не тебя, а капитана Феба де Шатопера. А когда она влюбилась в него? А откуда в ТЕБЕ возникла любовь? Почему капитан