Собака, которая не хотела быть просто собакой - Фарли Моуэт

Стремление вернуться в море с течением времени становилось все сильнее, и наконец, в 1926 году, когда Эрону шел шестьдесят пятый год, он приблизил свою мечту и начал строить судно. Он уже выдал замуж своих дочерей, продал свое дело, отослал свою жену в Калифорнию и теперь принялся работать для себя, для души. Он планировал провести свое судно из Саскатуна до Нью-Брансуика – и собирался проплыть весь путь, до последнего дюйма. Эрон принадлежал к той упрямой породе людей, которые не признают никаких препятствий, даже географических, вроде пустяков в две тысячи миль суши, которые пролегли между ним и его целью.

Он сам спроектировал судно и затем превратил подвал своего дома на Пятой авеню в лодочную верфь. Почти сразу же после того, как был заложен киль, один из его друзей, руководствуясь самыми лучшими побуждениями, указал Эрону на то, что он никогда не сможет вытащить готовое судно из подвала, но Эрон не стал волноваться из-за проблем, которые относились к отдаленному будущему.

К тому времени, когда мы приехали в Саскатун, Эрон и его лодка уже не один год были постоянным объектом насмешек. Стоило упомянуть название лодки, и этого оказывалось достаточно, чтобы вызвать хихикание в пивных барах, даже у тех, кто успел посмеяться над этой самой шуткой сотни раз. То, что Эрон решил назвать свое детище «Лысуха», наперекор мнению толпы, было очень характерно.

– А что тут такого? – бывало, кричал он своим пронзительным и жалобным голосом. – Лысуха – очень красивая птица. Знает, когда надо нырнуть. Знает, когда плыть. Почти не умеет летать? А кому, черт побери, надо, чтобы лодка летала?

Речь Эрона была почти такой же грубой, как и его плотницкие работы, которые получались очень топорными. Он трудился над своим судном с беспредельным напряжением, но почти при полном отсутствии знаний и умения. Терпеливым он тоже не был, а терпение – очень важное достоинство в судостроителе. Как и можно было ожидать, те, кому позволялось присутствовать при постройке, дали лодке другое имя. Они называли ее «Принцесса на шпаклевке».

Название это было довольно метким. Лишь очень немногие доски обшивки плотно прилегали к соседним, разве что по воле случая. Говорили, что в годы постройки «Лысухи» лавка скобяных изделий Блэндинга, где Эрон делал закупки, получала большую часть прибыли от продажи замазки для шпаклевки щелей.

Когда мой папа и Эрон встретились, постройка «Лысухи» уже достигла того предела завершенности, который ей, по-видимому, вообще не суждено было превзойти. При длине в двадцать четыре фута она имела плоское днище, а обводы корпуса были такими же жесткими и нескладными, как у портовой шаланды; к тому же корпус судна имел перегиб еще до того, как оно покинуло строительное ложе. При постройке использовались железные болты, которые начали ржаветь еще до спуска лодки на воду. Щели и швы в ее корпусе могли проглатывать по галлону шпаклевки в день, причем на следующее утро шпаклевку уже не удавалось обнаружить.

Однако, несмотря на свои многочисленные недостатки, «Лысуха» была судном, и самым крупным из тех, которые Саскатун когда-либо видел. Эрон не мог обнаружить в нем никаких изъянов, и даже мой папа, который не был ослеплен творческой влюбленностью и знал сомнительную мореходность «Лысухи», отказывался замечать ее несовершенства, так как это судно стало частью и его мечтаний.

Для нас с мамой не было неожиданностью, когда в один мартовский день папа объявил, что будущим летом возьмет отпуск для того, чтобы помочь Эрону довести «Лысуху» до Галифакса[28].

Весь Саскатун проявил острый интерес к проекту. Яростные споры относительно шансов «Лысухи» на успешное плавание вспыхивали среди самых различных слоев горожан. Торговая палата приветствовала это смелое предприятие с оптимизмом, свойственным таким организациям, и предсказывала, что «этому примеру первопроходцев последуют большие флотилии грузовых барж, а матушка Саскачеван будет доставлять зерно, взращенное ее детьми, на рынки всего мира». С другой стороны, служащие двух железных дорог издевались над «Лысухой», отказываясь признать ее конкурентоспособной угрозой их прибыльному занятию – перевозке зерна.

Но в целом город гордился тем, что Саскатуну выпала честь стать портом приписки мореходного судна. Были напечатаны карты, показывавшие путь судна и дополненные описаниями тех красот, которые предстанут перед глазами его экипажа во время плавания. Карты свидетельствовали, что это будет одно из самых необычных плаваний, когда-либо совершенных, не исключая кругосветного плавания капитана Кука.

Чтобы достигнуть своего места назначения, «Лысуха» должна была проследовать на север по реке Саут-Саскачеван до ее слияния с северным притоком, а затем пройти на восток в озеро Виннипег. Оттуда свернуть на юг, чтобы из внутреннего моря провинции Манитоба войти с севера в воды Ред-Ривер и попасть по ней на территорию Соединенных Штатов. Продолжая следовать на юг по течению реки Миннесота до Сент-Пола, «Лысуха» очутится в верховье Миссисипи и по этой великой реке пройдет до Мексиканского залива. Остальная часть плавания будет проходить (когда обогнут полуостров Флорида) все прямо и прямо на север вдоль побережья Атлантического океана до залива Святого Лаврентия[29].

Время отплытия было назначено на восемь часов утра в субботу в середине июня, а местом отплытия был выбран илистый берег по соседству с выходом в реку главной канализационной трубы города. Об этом сообщалось в местной газете крупным шрифтом во всю ширину страницы: «МОУЭТ И ПУЛ ОТПЛЫВАЮТ С УТРЕННИМ ПРИЛИВОМ». Однако сам спуск судна пришлось отложить на один день, когда сбылось мрачное пророчество о том, что Эрону не так-то просто будет извлечь свое судно из подвала. Пришлось нанимать бульдозер, и Эрон с бесшабашной небрежностью истинного искателя приключений приказал бульдозеристу срезать всю восточную стену своего дома, для того чтобы высвободить «Лысуху». Толпа, собравшаяся посмотреть на спуск судна на воду, сначала было разочаровалась отсрочкой, но отправилась в тот вечер домой вполне удовлетворенной предварительным развлечением и предвкушая новые.

Папа и Эрон имели основание быть благодарными отсутствию зрителей в тот момент, когда лодку наконец сняли с прицепа и опустили в Саскачеван. Лодка абсолютно не претендовала на зачисление ее в надводные суда и сразу же погрузилась на илистое дно, где лежала, издавая бульканье, как старый буйвол в любимой луже.

Горе-судостроители с большим трудом вытащили лодку на берег и затем всю ночь трудились при керосиновых фонарях. К рассвету они снова сделали «Лысуху» водонепроницаемой, заткнув щели в бортах девятью фунтами шпаклевки и клиньями из кедрового дерева. Ее спустили на воду перед завтраком; на этот раз она осталась на плаву.