Хроники Придайна. Книга 5. Верховный король - Ллойд Александер

Колл кивнул:

– Пусть побудет один. Утром все будет в порядке. Но, – добавил он со вздохом, – похоже, эта его рана никогда уже не затянется.

К середине зимы был собран последний отряд, и воины коммотов направились в Каер Датил. Ллассар, Хевидд и Ллонио по-прежнему были с Тареном, который вел войско на северо-запад через горы Ллаугадарн. Вперед высылали дозорных, и ничто не замедляло их быстрого движения.

Дважды на них нападали летучие отряды противника – оба раза люди Тарена отбивали атаку. Враги отступали с потерями и, усвоив горький урок, больше не смели нападать на колонны, идущие под знаменем Белой Свиньи. Войско Тарена быстро миновало подножие Орлиных Гор. Гурги гордо нес знамя, которое громко хлопало на ветру, дующем с дальних вершин. Под плащом Тарен увозил с собой скорбный талисман – почерневший от огня черепок из Коммот Мерин.

На подступах к Каер Датил верховые дозорные принесли весть еще об одном войске. Тарен галопом понесся вперед. В авангарде копьеносцев навстречу ему ехал Ффлеуддур Ффлам.

– Клянусь Великим Белином, – вскричал бард, торопя Ллиан, – вот уж обрадуется Гвидион! Видишь, северные лорды вооружились до зубов. Когда Ффлам призывает… впрочем, ладно… я их собрал именем Гвидиона, иначе они не пошли бы так охотно. Но это уже не важно: главное – мы в пути. Я слышал, король Придери тоже поднял свои армии. Вот когда ты увидишь настоящее боевое войско! Думаю, за ним идет половина западных кантрефов.

Тарен заметил Глеу, сидевшего на серой деревенской кляче.

– Эге, и великанчик с вами, – улыбнулся он.

Бывший великан, деловито обгладывавший кость, сделал вид, будто едва узнает Тарена.

– Не знал, что с ним делать, – тихо сказал Ффлеуддур. – У меня не хватило духу его прогнать. Вот он и здесь, но не перестает ныть и жаловаться. Сегодня у него болит нога, завтра – раскалывается голова, и так все части тела по очереди. Когда не ест, то без конца толкует о временах, когда был великаном.

Ффлеуддур оглянулся на навострившего уши Глеу и заговорил еще тише:

– А главное, я так наслушался его историй, что почти жалею мелкого прохвоста. Конечно, он слова доброго не стоит, но, если подумать, его и впрямь много обижали… Вот когда он был великаном… Тьфу! – Бард перебил себя и хлопнул по лбу. – Довольно! Еще немного, и я стану лопотать его словами. Давай присоединяйся к нам! – воскликнул он, выпутывая арфу из сплетения луков, колчанов, круглых щитов и кожаных ремней у себя за спиной. – Все друзья встретились вновь. И я сыграю вам отличную мелодию, чтобы отпраздновать встречу и заодно согреться!

Повеселевшие от музыки барда спутники поехали вместе. Вскоре крепость Каер Датил зазолотилась в скупом свете зимнего солнца. Ее мощные бастионы нависли над долиной, как орлы, рвущиеся взлететь в небо. Под стенами, опоясывая крепость, расположились военные лагеря. Флаги реяли над шатрами лордов, пришедших по зову Королевского Дома Дон. И все же не эти разноцветные знамена, развевающиеся на ветру, и даже не эмблема – Золотое, Восходящее из Туч Солнце – заставили сердце Тарена зайтись от радости. Главное, что его спутники и воины Свободных коммотов добрались наконец до своей первой цели и могут хоть недолго передохнуть в безопасности. В безопасности… Мысли Тарена вернулись к недавним дням. Он вспомнил о Руне, короле Моны, который спал вечным сном подле ворот Каер Кадарн; об Аннло Горшечнике. И его пальцы сжали глиняный черепок.

Каер Датил превратился в военный лагерь. Горящими снежинками кружились в воздухе искры от кузниц, где ковали оружие. Звон железных подков боевых коней наполнял внутренние дворы крепости. Резкие клики сигнальных рогов прорезали чистый морозный воздух. Хотя все они находились сейчас в безопасности под защитой крепостных стен, Эйлонви все же отказалась сменить грубую одежду воина на более подходящий наряд. Самое большее, на что она согласилась, и то неохотно, так это помыть голову. Почти всех придворных дам отправили под защиту дальних восточных крепостей, но Эйлонви наотрез отказалась присоединиться к оставшимся женщинам в их прядильных и ткацких мастерских.

– Может быть, Каер Датил и самый великолепный замок в Придайне, – заявила она, – но придворные дамы – везде придворные дамы, и я сыта по горло курятником королевы Телерии. Слушать их кудахтанье, хихиканье и болтовню хуже, чем когда тебе ухо щекочут перышком. Ради того чтобы научиться быть принцессой, я чуть не потонула в мыльной воде. У меня волосы до сих пор сырые, как водоросли. Что до всяких там юбок – мне куда удобнее в штанах. И вообще, я давно растеряла все свои наряды, и мне недосуг снимать мерки для новых. Та одежда, которую я ношу, меня вполне устраивает.

– Никто и не подумал спросить, устраивает ли меня моя одежда, – раздраженно заметил Глеу, хлопая себя по куртке, которая, на взгляд Тарена, выглядела намного лучше и новее, чем у всех остальных. – Но я уже привык, что мной все пренебрегают. В пещере, когда я был великаном, все было иначе. Увы, это ушло навсегда. Помню, как мы с летучими мышами…

У Тарена не было сил ни возражать Эйлонви, ни выслушивать ворчание Глеу. Гвидион, узнав о прибытии войска Свободных коммотов, позвал Тарена в Тронный зал. Тарен последовал на зов, а Колл, Ффлеуддур и Гурги остались разбирать снаряжение и провизию. Увидев, что Гвидион совещается с королем Матом, сыном Матонви, Тарен не осмелился подойти ближе, но Мат кивком подозвал его, и Тарен преклонил колена перед седобородым правителем.

Верховный король коснулся плеча Тарена иссохшей, но твердой рукой и приказал ему встать. Со времени битвы между Сыновьями Дон и армиями Рогатого Короля не видел Тарен Мата, сына Матонви, и теперь заметил, каким грузом легли годы на верховного правителя. Морщины Мата были даже глубже, чем у Даллбена, золотая корона Дон тяжким бременем давила на его чело. И хотя глаза старого короля смотрели проницательно и гордо, Тарен уловил в них такую затаенную печаль, что скорбно опустил голову.

– Посмотри мне в лицо, Помощник Сторожа Свиньи, – тихо приказал Мат. – Не бойся увидеть то, что я и сам знаю. Рука смерти тянется к моей руке, и я возьмусь за нее без страха. Уже давно я слышу рог Гвина Охотника, который зовет в могильное пристанище даже короля.

Мат помолчал и продолжил:

– С легким сердцем откликнусь я на призыв, ибо носить корону тяжелее, чем держать посох пастуха. Корона давит, пригибает – посох поддерживает, распрямляет. Печалит меня не смерть, а то, что на закате моих дней кровь льется на той земле, где я искал только мира. Ты знаешь историю нашего Королевского Дома. Слышал, как много лет назад Сыновья Дон приплыли на золотых ладьях в Придайн и как люди искали у нас защиты против Арауна, повелителя Земли Смерти, укравшего у Придайна его сокровища и превратившего богатые земли в бесплодные поля. С тех пор Сыновья Дон стояли как щит против разрушительной силы Аннуина. И если сейчас этот щит разрубят, все погибнет вместе с ним.