Уроки влюбленного лорда - Мишель Маркос

Внезапно он обхватил ее кисть. Она попыталась высвободить ее, но он держал крепко.

Губы Хартоппа тронула улыбка.

— У вас есть знак слейтера.

Шона мысленно отругала себя. Надо же было оставить проклятое клеймо открытым. Она снова высвободила руку, но в глазах Хартоппа успели промелькнуть искры злорадства.

— Значит, это правда, — сказал он. — Вы дочь Макаслана.

— В чем дело, Хартопп? — спросил Коналл. — Вам известно, что значит этот знак на ее руке?

Хартопп улыбнулся Коналлу:

— Неужели она вам не сказала? Меня это не удивляет.

Шона покраснела, почувствовав себя униженной.

— Это ничего не значит, — подчеркнула она, отчаянно надеясь, что Коналл заговорит о чем‑нибудь другом.

Хартопп усмехнулся:

— Это первое из произнесенного вами, что целиком и полностью соответствует правде. Отмеченные знаком слейтера и впрямь ничто.

Шона метнула на него сердитый взгляд.

— Что все это значит, Хартопп? Расскажите мне, — настойчиво попросил Коналл.

Хартопп удовлетворенно вздохнул:

— Это закон Северного нагорья, доктор Макьюэн. Тех, кого считают предателями клана, клеймят знаком слейтера. Злодей, мошенник — вот что это значит по‑английски. Впрочем, не думаю, что эти понятия в полной степени раскрывают все то отвращение, которое испытывают добропорядочные шотландцы при встрече с отмеченными этим знаком.

— Почему?

— Потому что все знают, что слейтеру нельзя доверять. Тот, кто предал собственный клан, не будет верен и другому. Таким образом, ни один клан их не признает. Шотландец ни за что не женится на женщине из слейтеров и даже не наймет ее на работу.

Его слова причинили Шоне жгучую боль. Одним простым предложением Хартопп разрушил ее надежду стать ученицей Коналла. Или его женой.

Коналл посмотрел на нее. На его лице отразилось выражение искренней озабоченности.

— У Уиллоу на руке тоже есть этот знак. Почему вас заклеймили, Шона?

— Это уже не имеет значения.

Бросив на стол свою салфетку, Шона выбежала из столовой.

— Лу… су!

Малыш Эрик указал пухлым пальчиком на пятно на стене детской. Лучи позднего утреннего солнца, вливаясь в комнату через окно за его спиной, золотили его мягкие каштановые кудри. Он удивленно посмотрел на Уиллоу, и она расплылась в радостной улыбке.

— Да, милый. Это твоя тень!

Улыбнувшись цветастым обоям, малыш блеснул мелкими зубками и энергично замахал ручонками над головой, сопровождая движения, воспроизводимые тенью, громким визгом.

От пронзительного звука Стюарт поморщился, но ответил Уиллоу улыбкой.

— Деревенский воздух явно творит чудеса с его легкими. Ему всего два года, а он уже способен сотрясать стены.

Уиллоу, сидя на кушетке, прыснула.

— Он хороший парень. Такой счастливый. Он сегодня плакал всего лишь раз, и то из‑за лекарств, которые должен был принять.

Эрик топнул по полу ножкой, чтобы прогнать свою тень, но у него ничего не получилось.

— А вы, Уиллоу? — Стюарт вскинул фалды своего зеленого фрака и подсел к ней на кушетку. — Вы здесь счастливы?

— О да, мистер Макьюэн! Мне здесь нравится. Хотя я скучаю по ферме «Майлс‑Энд». И по Финдли. Они хорошие люди. Всегда были добры ко мне и Шоне. Но вы и ваш брат тоже добры к нам. — Ее щеки порозовели.

— Ерунда. Это ничего не стоит. Единственное, в чем наша заслуга, что сумели разглядеть перспективы… то есть хороших слуг. — Он сделал глубокий вдох, и солнечный луч вспыхнул на золоте его парчового жилета. — Скажите, есть ли у вас какой‑нибудь кавалер? Возлюбленный или ухажер?

— О нет, сэр! — Ее рука взмыла к груди голубого форменного платья. — Я бы никогда не стала заводить молодого человека, пока ухаживаю за ребенком. Я сказала то же самое и господину. Вы должны мне верить.

Ямочки на щеках Стюарта углубились, и он придвинулся к ней ближе.

— Конечно, я верю. Просто хотел успокоить свою совесть.

— В один прекрасный день, если Господу будет угодно, я выйду замуж. Разумеется, если господин разрешит.

Когда ее внимание сосредоточилось на ребенке, Стюарт незаметно взял в ладонь ее тонкий локон.

— Наверняка, такая женщина, как вы, заслуживает какого‑нибудь развлечения. Было бы жаль растратить эту… юность. Может, я смогу уговорить вас показать мне эти чудесные окрестности.

— Я думала, вы родом из Балленкриффа.

Он забросил руку на спинку кушетки позади Уиллоу.

— Боюсь, что нет. Это Коналл здесь родился. Я же приехал в Шотландию впервые и уже влюбился в красоту вашей земли. — Пока Уиллоу наблюдала за ребенком, его взгляд скользил по лифу ее платья. — Высокие холмы… твердые склоны… щедрая природная красота… Человек может днями наслаждаться вашими великолепными красотами.

В дверном проеме появилась какая‑то фигура. Коналл Макьюэн постучал в открытую дверь. Уиллоу, к большой досаде Стюарта, почтительно встала.

— Па‑а‑апа! — воскликнул Эрик и протянул ручонки к отцу.

Лицо Коналла просияло белозубой улыбкой, когда он наклонился и подхватил мальчика на руки.

— Как тут мой маленький солдат? — спросил он сына.

Эрик указал на стену и произнес:

— Лу су.

Коналл хмыкнул:

— Лу су? Отлично. Он был хорошим мальчиком, Уиллоу?

— Самым лучшим, сэр, — ответила она. — Съел утром всю кашу и выпил большой стакан молока.

— Превосходно. Вы давали ему лекарство, которое я прописал?

— Да, сэр. Я дала ему сначала в ложке, но он все выплюнул. Тогда смешала с медовым горошком, и он его проглотил.

— Очень хорошо. — Коналл крепко стиснул мальчика. — Ты вырастешь большим и сильным!

— Лу су! — сказал мальчик.

Уиллоу рассмеялась:

— Он только что обнаружил собственную тень. И похоже, дал ей имя.

Вокруг глаз Коналла лучиками разбежались морщинки.

— Я хочу вывести его в сад на обед. Проследите, чтобы он был тепло одет?

— Конечно, сэр.

Коналл передал ребенка Уиллоу.

— Стюарт, что ты здесь делаешь, позволь спросить?

Его брат всплеснул руками:

— А что, нельзя проведать родного племянника?

Коналл взглянул на него с раздражением.

— Можно тебя на пару слов? Наедине?