День Праха - Жан-Кристоф Гранже

— И сколько займет времени?..

— Займет — что?

— Радиография того, что осталось от фресок в Святом Амвросии.

— Не спешите: я ведь просто упомянул о слухах. До сих пор никто не доказал, что под нынешней росписью скрывается нечто другое.

— Я спрашиваю: сколько потребуется времени?

— Ну, я мог бы заняться этим завтра утром. Только это будет «сверхтариф».

— Обсудите это с моим бухгалтером, то есть с бухгалтером местной жандармерии. Думаю, проблем с оплатой там не будет.

И Ньеман, кивнув реставратору, дал задний ход, стараясь не поскользнуться и не задеть банки с краской, бутылки с олифой и чашки с кубиками мозаики.

Итак, церковный грабитель, явившийся в часовню, чтобы украсть фрагмент мозаики свода. И застигнутый врасплох Самуэлем. Сомневаться не приходилось: там произошла схватка, повлекшая за собой смерть человека.

Наконец Ньеман разглядел ступеньки и начал спускаться, спиной к пустоте, цепляясь за ограждение.

После схватки вор обрушил строительные леса. И при этом убил одним ударом двух зайцев: унес фрагмент свода и замаскировал свое преступление.

На нижнем уровне лесов уже никого не было, Мюллер исчез. Значит, придется слезать без всякой страховки. Ладно, это не так уж страшно. Настроение Ньемана поднялось сразу на несколько градусов, и он почувствовал себя непобедимым.

Едва Ньеман ступил на пол, как к нему кинулась Деснос:

— Техники обнаружили кровь!

— В зоне обрушения?

— Как раз нет. Следы крови найдены в другом конце часовни.

Майор едва сдержал торжествующий возглас. По дороге он изложил Стефани свои подозрения по поводу старинной фрески, скрытой под поздней росписью, и самую свежую гипотезу о схватке грабителя с Самуэлем. Но та не выказала никакого энтузиазма. Казалось, это ее совершенно не интересует.

Ньеман вернулся в часовню Святого Амвросия с чувством удовлетворенности. Наконец-то она выглядела как место преступления: прожектора мощностью 3000 ватт, освещавшие каждый сантиметр, техники в костюмах Телепузиков[47], лента ограждения, похожая на зловещую паутину, осторожные жандармы, боящиеся ступить куда не надо…

Начальник экспертов — специалистов по криминальной идентификации представился Ньеману: Жюльен Пети. Это был человек лет тридцати, с таким же «оригинальным» лицом, как его имя[48]; маска и комбинезон делали его внешность еще более ординарной.

Пети явно принадлежал к разновидности «exaltatus technicus» — фанатиков своего дела. Он наверняка провел отрочество перед телевизором, упиваясь просмотром «Экспертов» и прочих сериалов, где преступление раскрывается благодаря следам яичного желтка, обнаруженным под холодильником. И уж конечно, не собирался упустить такой случай войти наконец в историю.

Пети провел их к месту своего открытия, но сейчас там ничего не было видно. Для этого требовалось погасить свет и опрыскать подозрительное место составом «Bluestar», который начинает светиться при контакте с частичками окиси железа.

— Брось это, — сказал Ньеман. — Сделаешь мне описание.

Пети был явно разочарован. Он начал совать инспектору фотографии следов крови и многословно, размахивая руками, объяснять, как именно произошла схватка. По крошечным частичкам крови техники могли более или менее точно восстановить всю сцену. Судя по всему, после «Экспертов» их начальник перешел на «Декстера»[49].

Ньеман, растроганный наивным энтузиазмом этого спеца, терпеливо слушал его объяснения. Он-то знал, что восстановить эту сцену совершенно невозможно, разве что кто-то стал ее очевидцем, спрятавшись за мостками или сняв ее на видео. Наконец он прервал Пети вопросом:

— А по следам крови можно определить генотип?

Человек в комбинезоне запнулся на полуслове.

— Простите, не понял.

— Вот эти следы крови — их достаточно, чтобы провести анализ ДНК?

Техник опустил руки, явно обескураженный отсутствием воображения у этих приземленных копов.

— Это трудно, но мы, конечно, постараемся. По моему мнению…

— По твоему мнению, это кровь убийцы или Самуэля?

— Конечно Самуэля.

— Почему «конечно»? Он ведь мог и защищаться, разве нет?

Пети раздраженным жестом сдвинул каску на затылок, посмотрел на Деснос со скорбным сочувствием и ответил спокойным, увещевающим тоном, каким говорят с неразумными детьми:

— Учитывая то, что Самуэль был одним из Посланников, я плохо представляю его в роли агрессора. Непротивление — это их принцип, и…

— Когда на человека нападают, тело реагирует на это быстрее, чем голова.

Но тут у Стефани зазвонил мобильник. Она отошла, чтобы ответить.

А Ньеман продолжил:

— У тебя всё?

— Мне кажется, что и этого уже достаточно.

— А следы на полу?

— Что? Но ведь…

— Обработай своим раствором все остальные поверхности в часовне, сверху донизу, если понадобится, но найди мне следы ног!

Ньеман уже направился к выходу, как его нагнала Деснос:

— У пяти сезонников обнаружены судимости.

— Арестуй их.

— Что?!

— Доставь их ко мне как юридически задержанных[50].

— Это во время сбора винограда?

Стефани явно перепугалась: Посланникам удалось вдолбить всем жителям края, что территория Обители неприкосновенна.

— Я думаю, что эти парни вполне сгодятся нам в роли первых подозреваемых, — продолжал Ньеман. — И, кроме того, проверь, не было ли в этом регионе других церковных воров, похитителей скульптур и так далее…

— Не было ли… Х-хорошо…

Майор кивнул ей на прощание и в одиночестве сел в «рено-меган». Он вполне доверял Деснос, зная, что она способна договориться с Посланниками и организовать по всем правилам «десант» в Обитель. А он за это время сможет как следует изучить историю часовни. И если там действительно существовали скрытые росписи, от них непременно должен был остаться след в более поздние времена.